Молдавский хореограф давно и успешно работающий в Украине дал интервью проекту “Культура и креативность”.
Несмотря на свободу, предоставляемую спецификой современного танца, хореограф, создатель театра Kiyv Modern Ballet и народный артист Молдовы считает публику главным фактором ответственности и креативности.
Как уживаются в одной персоне танцор, постановщик и менеджер?
Ну, танцора там уже нет, так как он давно уже умер – я покинул сцену в 2000 году, то есть уже 16 лет как я не выхожу на нее и прекрасно себя чувствую. Вот постановщик и менеджер уживаются с трудом, потому что менеджер, к сожалению, забирает у постановщика огромное количество времени. Но пока я не вижу другого пути, только так.
Какие три вещи вы не упускаете из виду перед каждым спектаклем?
Перед показом готового спектакля, обязательно проверяю декорации, свет и звук.
Какое место занимает импровизация в ваших спектаклях?
Есть специальные отдельные фрагменты, которые отданы на откуп актерам, и я совершенно спокойно к этому отношусь. Главное, чтобы актер знал, где этот фрагмент начинается (музыкально), где заканчивается, во имя чего это сделано и что он здесь это играет.
Кроме Kyiv Modern Ballet, какие проекты помогают держать себя в тонусе?
Постоянно есть какие-нибудь новые проекты. Кроме того, я много работаю на телевидении, потому что это популяризирует современный танец, особенно в Украине. Преподаю в университете молодым хореографам и тоже получаю удовольствие от этого.
Исходя из вашего опыта, получается, что касательно современного танца публику нужно как-то приобщать, воспитывать в этом отношении или же она выбирает сама?
И то, и другое – абсолютно точно. Спектакли меняются, современные театры меняются благодаря режиссерам, благодаря авторам и, соответственно, меняется публика. В то же время, если ты работаешь, то только для публики. То есть можно гордо сказать, что я не понят, публика дура, а ты – гений… Нет! Публика – главное. Нужно делать то, что публику захватывает (даже слово «нравится» не нужно), то, что ее потрясет, ошеломит, заставит плакать или смеяться. Все это будет означать, что мы занимаемся своим делом.
Насколько разнится публика в Молдове, Украине и других восточноевропейских странах? Есть ли у них какие-нибудь общие черты?
Мы – обслуживающий персонал, у нас нет права выбирать или критиковать зрителя. Это, как если бы вы пошли в магазин и попросили взвесить сто граммов вареной колбасы, а там бы вам ответили: «Не нравитесь вы мне, не буду вам взвешивать». Если спектакль сделан правильно, если артисты танцуют изо всех сил и отдают всю свою душу, не может публика принимать плохо, разницы никакой нет.
С другой стороны, на что стоит обратить внимание восточноевропейским художникам, ставя перед собой цель выйти на новый уровень креативности и внести свой вклад в общеевропейское культурное наследие?
В большинстве случаев для меня современный европейский танец – это чистая форма, в которой творческий замысел непонятен или понятен только самому автору. Танцевальный театр на постсоветском пространстве вполне может внести образность, сюжетность и попытаться вернуть современный танцевальный театр к театру сопереживания. Очень заезженное слово «катарсис» – высшая цель искусства, к которой мы должны стремиться, а чистая форма, какой бы совершенной она ни была, не проникает в душу.
Источник: culturepartnership.eu