Из Кишинёва в Лондон: скрипач Григ Кучук о концертах в Royal Albert Hall и Мурманске, популярности классической музыки в эпоху TikTok и молдавских талантах

Григ Кучук (Grig Cuciuc) — скрипач из Молдовы, живёт и учится в Лондоне, с тех пор, как в 16 лет получил полную стипендию для обучения в престижной частной школе Whitgift. Сегодня ему 28 и за свою творческую карьеру музыкант выступал с сольными концертами в Европе, Центральной Америке, России, на Ближнем Востоке и в Великобритании, где также солировал в сопровождении Королевского Филармонического Оркестра и играл для членов Королевской семьи. В настоящее время Григ стипендиат магистратуры Лондонской Королевской Академии Музыки, где, помимо скрипки, также занимается дирижированием.

Григ Кучук рассказал в интервью locals о своём пути из Кишинёва в Лондон, и почему в эпоху TikTok классическая музыка по прежнему популярна.

– Расскажи о своём первом знакомстве с классической музыкой.

Одни из самых ярких воспоминаний моего детства связаны с посещением балетов Чайковского в Кишиневе. Я до сих пор помню это торжественное чувство, когда начинает играть оркестр и открывается занавес, и ты переносишься в волшебный мир. После таких «походов» я долго не мог заснуть, перебирая в голове отдельные темы из Щелкунчика или Лебединого Озера.

– Скрипка это очень непростой инструмент.  Как ты, будучи ребёнком, находил мотивацию заниматься?

В звук скрипки я влюбился с раннего детства, а трудолюбие и дисциплину мне привила Тамара Сергеевна Кафтанат — потрясающий педагог, блокадница, представительница известной Ленинградской скрипичной школы. В Кишинёве мне посчастливилось учиться у неё в классе в последние годы её жизни. Это был человек полностью посвященный своей миссии, она не умела быть равнодушной ни к чему.  Помню, перед тем как идти к ней на урок, я тщательно чистил ботинки.

– Ты уехал учиться в Лондон в 16 лет. После школы была учёба в консерватории и магистратура в Королевской Академии. Как это произошло?

Это произошло совершенно неожиданно. Я получил стипендию в английской частной школе Whitgift, находящейся под патронатом принца Эндрю и основанной в 1596 году. Там я будто попал в совершенно другое измерение. По коридорам иногда гуляли павлины, а во дворе – фламинго и кенгуру. Каждую неделю я занимался с профессором Королевской Академии Музыки, и уже через полгода, для моего дебюта, мне предоставили возможность играть на скрипке Гваданини 1782 года. А ещё через некоторое время я играл концерт Чайковского в сопровождении Королевского Филармонического Оркестра. Конечно, это было незабываемое время.

– Несколько лет назад ты вместе с представителями Whitgift приезжал в Молдову для прослушивания  талантливых детей. Расскажи об этом.

Вскоре после  того, как я окончил школу и поступил в консерваторию, мне предложили сотрудничать с Whitgift. Тогда и родилась идея организовать международный конкурс для молодых исполнителей «Whitgift International Music Competition». Мы побывали в нескольких странах восточной Европы и центральной Америки для отбора самых талантливых музыкантов. Победителям, помимо концертов и премий, предоставлялась полная стипендия для обучения.  Впоследствии,  более десяти лауреатов из различных стран (включая двоих ребят из Молдовы), получили такие же возможности, какие в своё время были предоставлены и мне.

– Ты побывал с концертами в разных странах, в различных залах. Какие выступления тебе запомнились больше всего?

Конечно же, игра в таких залах как Cadogan Hall,  Royal Albert Hall — это особенное торжественное событие в жизни любого исполнителя,  но, пожалуй, мои самые ценные переживания связаны с менее знаменитыми сценами. На протяжении нескольких лет, мы регулярно проводим концерты в различных городах Заполярья, в России. Вопреки холоду  и полярной ночи, публика необычайно тёплая и открытая. Выступать там всегда особое удовольствие. Ещё, вспоминаются концерты в Центральной Америке. В одном поселении в горах нашей аудиторией были дети, которые впервые столкнулись с такой музыкой. Они оказались настолько открытыми и любопытными, что совершенно естественным образом восприняли этот «язык».

– Отличается ли отношение к классической музыке в Англии и в странах СНГ?

Мне кажется, что в Англии классическая музыка имеет менее «эксклюзивный» статус. Посещение концертов является совершенно нормальной частью повседневной жизни. Многие люди, не являясь профессиональными музыкантами, умеют неплохо играть на каком-нибудь инструменте. Кругом существуют любительские оркестры и ансамбли, которые, совсем не боятся браться за симфонии Бетховена или Брамса.

В то время как, на постсоветском пространстве, даже само упоминание имени Бетховена зачастую связано с каким-то чувством «недоступности» и особой «привилегии».

– С чем, думаешь, это связано?

Отчасти, думаю, что это связано с системой Английского классического образования. В традиционных общеобразовательных школах, помимо изучения латыни и истории искусства, почти что каждый ученик имеет возможность научиться играть на каком-нибудь инструменте и впоследствии присоединиться к школьному или молодёжному оркестру. Также, поскольку многие школы унаследовали Англиканскую Церковную традицию, с раннего возраста у детей есть возможность петь в хоре.

В нашей же системе, как мне кажется, разделение между общеобразовательными предметами и музыкой/искусством переходит в некую пропасть. Есть обычные, нормальные школы, где учат «считать и писать», а есть специальные — там учат «про Бетховена». Впоследствии, у людей создается впечатление, что классическая музыка — это только для «эксклюзивного» круга.

– Ты выступал на Ближнем Востоке, расскажи об этом.

Пару лет назад появилась возможность выступить там в рамках гуманитарной программы. Это были достаточно неспокойные регионы, и мы играли разным сторонам конфликта. А в одном из мест, оказалось, что на нашем выступлении присутствовали члены одной радикальной группировки. Сама идея того, что искусство может собирать людей в таких местах, забыв о различных недопониманиях, является очень обнадёживающей и вдохновляющей.

– Недавно отмечалось 250-летие Бетховена. Почему, спустя века, классическая музыка по-прежнему собирает полные залы?

Мне кажется, что человек, вживую испытавший на себе воздействие классической музыки, будет снова и снова приходить на концерты. Особенно в наше время, в эпоху TikTok, Instagram, есть нужда соприкоснуться с чем-то, по-настоящему прекрасным и глубоким.

А прелесть классики заключается в её универсальной релевантности. Можно сказать, что некоторые сочинения существуют совершенно вне времени.  И даже если, к примеру, Крейцерова соната была написана более 200 лет назад, в момент исполнения она словно рождается заново, в абсолютно уникальной форме. И «говорит» она уже напрямую к слушателю, который не только присутствует, но и может непосредственно участвовать в этом «таинстве».

– Играешь ли ты в других жанрах? Пробовал ли сочинять собственную музыку?

В детстве я «баловался» композицией. В моей нотной тетради первое «произведение» называлось — «симфония №7». Я почему-то решил, что совершенно необязательно, чтобы они появлялись в хронологическом порядке.

Несколько лет назад я начал сотрудничать  с электронным композитором Robert Logan, номинантом премии Эмми. И недавно мы записывали музыку для кинорежиссёра Alex Gibney (победитель премии Оскара, Эмми, Грэмми). Это был очень интересный творческий процесс.  Также, я записываю и выступаю с известным английским фолк исполнителем Roo Panes. А в свободное время, я с удовольствием могу поиграть в каком-нибудь джаз-джеме с друзьями.

– Когда ты последний раз играл на родине?

Этой осенью, в сентябре. Из-за пандемии, мне пришлось задержаться в Кишиневе дольше обычного. Никакого движения в культурной жизни, всё закрыто с марта месяца. И вдруг появилась возможность, вместе с пианистом Марчел Лазэр, выступить в большом зале Национальной Филармонии. Через несколько дней, уже в Лондоне, до меня дошло печальное известие, что здание филармонии, по нелепой случайности, сгорело. Оказалось, что в филармонии, за время пандемии, этот концерт был единственным.

– Раз упомянули пандемию, как думаешь, какие, в ближайшем будущем, перспективы у искусства?

Говорят, что Уинстон Черчилль, во время Второй мировой войны, когда потребовали урезать бюджет на культуру,  ответил:  «ради чего тогда мы сражаемся». Думаю, эта мысль актуальна и в наше время.

Автор: Валерия Петровская