Селфи-мания, медиааскетизм и наука счастья

Все знают строки из сказки Пушкина: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи – кто на свете всех милее, всех румяней и белее?» Волшебным зеркальцем нашей эпохи стало селфи, мода на которое покорила планету.

Селфи подшофе, селфи в ванной, селфи после секса, селфи за минуту до смерти, селфи в космосе, селфи на войне, самоубийство из-за селфи, селфи с того света… Селфи-мания распространилась по миру с фантастической скоростью. В 2013 году «selfie» стало «словом года» в англоязычном мире. За год частота его употребления в Интернете выросла на 17 000 процентов. Популярными стали конкурсы и олимпиады по селфи-снимкам.

Мода на селфи: невинное развлечение или опасный симптом?

Конечно же, селфи штука совершенно невинная, но масштабы повального увлечения ею, превратившие селфи в явление глобальной массовой культуры, заставляют задуматься об ее особенностях. Мода на селфи стала следствием и одновременно показателем нового состояния общества, получившего название индивидуализированного. Суть такого общества лучше всего выражена в названии фильма «Me, Myself and I», о котором хорошо написал один турецкий обозреватель: «название этого фильма, состоящее из разных форм названия себя, в сущности, описывает нравственные устои последнего десятилетия. В эти годы индивиды стали считать крохотные миры собственного «я» настоящей Вселенной, испытывая наркотическое воздействие своего эго».

Влечение к селфи, когда человек снимает себя по несколько раз на дню, считается нездоровым: «Когда люди одержимы выкладыванием в соцсетях снимков, сделанных на мобильный телефон, и превращают это в обычай, это нельзя назвать просто развлечением: эти люди переживают последствия тяжелого психического расстройства. Селфиманы замкнуты в себе, они верят, что мир их собственного «я» превыше всего, и желают убедить в этом мир внешний, с которым они, очевидно, не желают строить подлинные, реальные отношения. Увлеченность селфи демонстрирует болезненное психическое состояние индивидов, не способных к реальному общению».

Наряду с интернет-зависимостью, появилась зависимость от селфи, селфи-наркоманы. Раздаются голоса о том, чтобы признать самолюбование посредством селфи психическим расстройством и навязчивостью. Звездами мирового интернета становятся селфисты в жанре экстрим – люди готовы рисковать жизнью, чтобы сделать удачное фото. Экстремалам даже поступают заказы на новые селфи, так что некоторые подумывают превратить это в бизнес. В их числе – 19-летний Кирилл Орешкин из Москвы, прославившийся своими фотографиями на высотках и получивший прозвище «Русский паук».

Не всем, однако, так везет как Кириллу: «Жительница Санкт-Петербурга погибла, пытаясь сделать эффектное селфи на фоне ночного города. 17-летняя школьница Ксения хотела сфотографироваться, забравшись на сооружение железнодорожного моста, но не справившись с равновесием, сорвалась с высоты прямо на рельсы». В Испании молодой человек погиб, пытаясь сделать селфи на крыше поезда, а в Мексике 21-летний селфиман случайно застрелился во время фотосессии с оружием.

В индивидуализированном обществе каждый предоставлен самому себе, но может превратить себя в медиа.

Самофотографирование предполагает получение удовольствия от готового к распространению и употреблению продукта в виде собственного образа, мгновенно становящегося частью «внешнего мира». Зацикленность на своей внешней оболочке и на том, как ее подать приводит к отказу от своей индивидуальности – к тому, что французский философ Жиль Липовецки называет персонализацией. Во французском языке слово personne имеет несколько значений, одно из которых соответствует русскому персона – человек, лицо. Другое значение personne – никто, что-либо. «Персонализация» — это не только индивидуализация, или преломление разного рода ценностей через мировосприятие отдельной личности, но и опустошение, превращение в ничто, исчезновение (в этом смысле деперсонализация и персонализация одно и то же). Для любителей фотографироваться это означает пополнение многоликой, но безличной армии интернет-пользователей.

Эпидемическое распространение селфи- и Instagram-лихорадки – новейшей мутации современного индивидуализма рассказывает о новом облике современного социума в наступившем будущем, когда медиа везде и все становится медиа. Селфи – самая наглядная разновидность общего тренда на упрощение в «культуре легких и быстрых касаний», ставшей частью мобильно-онлайновой эпохи, когда «культура человечества интенсивно перерабатывает себя в микроформы и микромодели, доступные для индивидуального обзора и потребления» (Михаил Эпштейн).

Медиааскетизм

Как и многие современные технологии, селфи предлагает немедленное удовлетворение безо всяких усилий. Современный культ немедленно реализующихся удовольствий обнаруживает тесную связь между одержимостью и одномоментной радостью. Дуглас Рашкоф в книге «Program or be programmed» убеждает нас, что этот путь следования технологиям – ложный, так как «технологии не нейтральны, а пристрастны. В основе цифрового мира лежат алгоритмы, которые выполняют задачи своих создателей (удержать пользователей, заработать на рекламе)». Алгоритмы водят нас за нос, их цель – направить нас по заранее определенным путям наподобие готовых рельсов, по которым нам будет «легко и приятно» двигаться.

Но как говорил герой Булгакова – легко и приятно говорить правду. И правда заключается в том, что технологии и эффекты, которые они провоцируют, угрожают нам и сбивают с толку. Для того же, чтобы сойти с рельс и пойти своим путём нужны усилия и грамотность цифровой эпохи, рождающая «способность видеть наличие алгоритмов и умение применять эти алгоритмы к своему поведению». Понимание работы средств электронных коммуникаций и их разумное использование характеризует образ жизни ставший известным как медиааскетизм.

Медиааскетизм стал новым общемировым трендом. Он преследует цель разумного существования в мире современных технологий и медиа, которые порабощают человека: «Если сначала участие в сети — это наша возможность, то со временем это становится нашей обязанностью. Кто её не выполняет, остаётся на обочине социального мира». Современные теоретики считают, что в будущем полное отключение от сети будет невозможно, поэтому от понимания технологий напрямую зависит наше будущее.

«Новый дивный мир» построен на сетевых принципах, невидимых действиях алгоритмов и новых привычках media sapiens’а. Избавиться от них или начать их контролировать не так-то просто, поскольку приход человека в социальные сети и интернет резко изменяет психику. В любом случае, если вы хотите найти себя не только на фотографии – пользование технологиями требует переосмысления.

Наиболее полно смысл, вкладываемый в медиааскетизм, выражен в стихотворении Веры Полозковой «Яблоко». Во время другого своего выступления Полозкова рассказала о встрече с человеком, «не умеющим яблоко», который служит хорошей иллюстрацией к нашей статье.

Чокнутость и счастье

Селфи это весело и круто. «Веселится и ликует весь народ». Но народу невдомек, что «мы, современное человечество, вроде бы, еще есть: наш успех, «культ», некий энергетический настрой, подъем еще сохраняются, но смысла ни в том, что мы делаем, ни в том, что мы смотрим, ни в нас самих уже нет». Культ веселья, частью которого является селфи – общее настроение последних десятилетий, естественно подогреваемое экономическим интересом. Веселиться сейчас принято всем и везде, в том числе – на работе, что тоже стало бизнесом. Так британская компания «Fun at Work» предлагает «больше веселья, чем вы сможете вынести». Вопрос в том – нужно ли такое веселье, которое мы не сможем вынести?

Чокнутость вошла в моду. Если вы еще не совсем придурок – с вами просто не будут разговаривать. Люди соревнуются друг с другом в изучении «науки счастья», не понимая, что «его не спланируешь, не составишь с ним договора», и, тем более, не получишь гарантию на его постоянство. Счастье бывает только вдруг. Лучше всех об этом сказала поэт Вера Полозкова: «никак нельзя его, родимое, спланировать, высчитать и подстроить. столько раз не получалось при всех возможных соблюденных условиях, что я больше не жду. если в нужную сторону любишь и работаешь, то оно высечется. а нет – так и нет».

Тем не менее, не все так безнадежно. Всеми любимый Асисяй Слава Полунин «давно и осознанно посвятил свою жизнь созданию универсальной системы перманентного счастья». Об этой системе можно узнать из статьи Александра Гаросса «Счастье и слава»: «Слава Полунин на полном, весьма серьезном несерьезе работает над выведением универсальной формулы перманентного счастья».

Как заработать счастье?

Оказывается, путь к счастью лежит через соблюдение принципов медиааскетизма или экологии пользования медиа. Вот что об этом говорит Полунин: – «Мы в семье никогда не смотрим телевизор. И никогда не слушаем радио. И вообще отключаем себя от негативной информации. Если что-то действительно важное случится – кто-нибудь из друзей нам расскажет. Мне вообще нужно, чтобы минимум пять близких людей сказали: пойди на этот фильм, почитай этот журнал. Только тогда я иду или читаю. Мы стараемся изъять себя из потока негативной информации. Наш век увеличил информационное давление на человека во много сотен раз. Нам нужно уметь защищаться».

Полунин использует «закон положительной информации» – он и его друзья делятся только хорошими новостями и впечатлениями, поэтому им всегда радостно. У Полунина нет никакой специальной концепции счастья, оно – в гармонии с собой и с миром без самодовольства и нарциссизма. Несчастье по Полунину «нужно только для того, чтобы сказать себе: я хочу быть счастливым». Оно требует самоистязания и удовольствия преодоления. Причем счастливые люди это не те, кто ДОБИЛИСЬ: не те, кто взобрался «на вершину видную отовсюду»: «водрузил знамя, получил медаль, премию, прославился, обронзовел в памятник». А те, «кто добился чего-то внутри себя».

Ключик к счастью Полунин нашел через творчество: «Полунинская система счастья не работает сама по себе, без творчества. В творчестве ее суть и цель, ее потайная начинка и явное оправдание, внешний выход и внутренний движитель. В творчестве и только в нем – то ноу-хау, тот секретный компонент, тот алхимический магистериум, которым Полунин пытается претворять чесотку несчастья в счастливую щекотку ежеминутной радости. Технология счастья Славы Полунина – это попытка технологии бесперебойного творчества».

Творчество это универсальный рецепт, даже если у человека нет никакого таланта. Только ситуацию для творения надо создать. Полунин, когда хочет начать творить что-то новое – год тратит для создания такой ситуации. Создать ситуацию для творения значит «окружить себя любимыми людьми, всю среду вокруг себя сделать своей», подбирать энергии, которые создают гармонию.

Полунин отдает себе отчет в том, что «счастье никак не связано с тем, что ты делаешь. Это тайна. Для того чтобы себя поддерживать в этом состоянии, требуются большие усилия». Именно это усилие и есть счастье – этим усилием можно добиться идеального состояния человека.

Современное счастье это счастье за один клик, от одной покупки, от мгновенного селфи. Как говорит герой американского сериала «Безумцы»: «Что является главным в рекламе? Идея счастья. А что такое счастье? Счастье это, например, запах новой машины, это свобода, свобода от страха, это рекламный щит на обочине во весь голос уверяющий вас, что все что вы делаете – это хорошо. У вас все отлично».

Но и веселье, и счастье бывают разными: «Истина ведома была уже древним. В своем диалоге «О счастливой жизни» Луций Анней Сенека заметил, что, в противоположность целомудренным удовольствиям, восторги экстаза стихают, лишь только достигнув высшей точки; их пространство настолько мало, что мгновенно заполняется до краев. Оживившись на какой-то миг, искатели чувственных наслаждений быстро впадают в вялость и апатию. Иными словами их счастье мимолетно, а грезы саморазрушительны. Сенека предостерегал: награда, приходящая быстрее других, умирает первой» (Зигмунт Бауман).

Мы пришли в этот мир, считает Полунин, чтобы исполнить свою миссию: смотреть на реальность, улыбаясь, даже если в ней «все хреново и непросто». Потому что главное в жизни – радость и счастье. С Полуниным солидарна и Вера Полозкова: «надо, вообще-то, веселиться. мы тут чтобы праздновать всякое мелкое волшебство, а его не спланируешь, не составишь с ним договора, в него падаешь, позволив себе хоть вечер ничего не решать, оно часто абсурдно, алогично, за него неловко, оно высекается, когда валяешь дурака, но – кроме него ничего и нет, на самом деле. только оно всему и смысл, и оправдание».

Сергей Пуцунтик