Воскресный рассказ: Владимир Лорченков “Вторжение”

Новое произведение Владимира Лорченкова в рубрике «Воскресный рассказ».

Книга для kindle — cборник, состоящий из 38 рассказов Владимира Лорченкова, на Amazon.com

Из рецензии Амазона: “Сборник лучших рассказов самого яркого представителя русской прозы из поколения, пришедшего на смену Пелевину, Лимонову и Сорокину. Наследник всей мировой литературы, он становится в ряд, начатый Джойсом, и законченный Хеллером. «Автопортрет художника» Лорченкова – книга писателя на пике формы. Тридцать восемь рассказов — от «Детства» до «Зрелости», – проводят читателя по лабиринту жизни мастера. Куда? Может быть, к тупику, откуда художник, обернувшись, взглянет на нас пьяными и наглыми глазами Рембрандта. Того самого, чья Саския еще жива, а дом не продан за долги. Того, кто познал свою силу, но чьи лучшие картины, – хотя казалось бы, куда уж лучше, – еще не написаны.”

Внимание!
Детям до 18 читать не рекомендуется.
Редакция не всегда разделяет мнение автора и не несет ответственности за содержание.
Все совпадения случайны.

ВТОРЖЕНИЕ

− Каковы были ваши дальнейшие планы в отношении покоренных народов планеты Земля после установления мирового господства?
− Полная ликвидация всех самок репродуктивного возраста с последующим изготовлением из их остатков особых комбикормов, насыщенных поликислотами и ценными веществами.
− Далее?
− Перемещение лиц старше 56 лет в особые лагеря для исполнения трудовой повинности в пользу новой цивилизации.
− Какой цивилизации?
− Нашей цивилизации.
− Цивилизации захватчиков?
− Цивилизации просветителей.

(прим. Стенографиста — напряженная пауза, молчание).

− Хорошо, продолжим допрос.
− Как Вам угодно…
− С женщинами и стариками мы… ВЫ разобрались. Что вы намеревались осуществить в отношении детей и юношества?
− Полная переквалификация в соответствии с нуждами нового вектора цивилизационной направленности Земли.
− Дальше?
− Избавление от косных и ненужных штампов сознания, полная промывка сознания.
− С целью?
− С целью осознания того, что ложное заблуждение о человеке, как «венце творения» не соответствует действительности и сложившейся обстановке.
− Зачем?
− Для избежания последующих эксцессов.
− Например, каких?
− Например, в виде мятежей и бунтов против новой модели развития цивилизации.
− Вашей цивилизации.
− НАШЕЙ цивилизации.
− Установленной на обломках нашей против воли народов планеты Земля, с полным уничтожением женщин, способных рожать…
− … репродуктивного возраста!
− Это одно и то же! Вы, надеюсь, понимаете, что речь идет о геноциде?
− В словаре нашей цивилизации нет такого слова.
− Вот как…
− Да. Мы используем более правильный термин.
− Какой же?
− «Корректировка действительности».
− Посредством геноцида!
− Я оставляю за Вами право комментировать мои слова так, как вам того захочется.
− Хорошо, достаточно на сегодня. У вас есть какие-либо претензии к условиям содержания? Питанию? Обращению? Заключенный, я Вас спрашиваю?
− Я официально заявляю, что не считаю себя заключенным, а, согласно Женевской конвенции, являюсь военнопленным.
− Конвенции, которую вы собирались нарушить!
− …
− Хорошо, уведите заключенного.
− Военнопленного!
− Статусом военнопленного шпионы не обладают!
− Разведчик имеет право на статус военнопленного!
− Полно Вам… Согласно положениям Женевской конвенции от 1927 года, подтверждённым положениями конференции в Токи в 1967 году, никакого статуса военнопленного у лица, занятого шпионажем на объектах стратегического значения, нет и быть не может!
− Вы забываетесь! И забываете о поправках, принятых в Мюнхене в 1979 году, прямо указывающих на необоснованность отнесения к таким лицам офицеров военной разведки, выполняющих приказы своего непосредственного начальства!
− Отличный повод вернуться к началу, и рассказать нам, кто Вас послал!
− Я же сказал, правительство планеты Кропекс!
− Уффффф!!!! (просьба это восклицание в протокол допроса не заносить — прим. следователя).
− Уведите!

Сотрудник отдела полиции села Мындрень района Калараш, лейтенант Петреску, откинулся на стул и пристально взглянул в глаза тому, кого допрашивал. Крупные, на выкате. Что называется, бараньи…

Неудивительно, подумал лейтенант Петреску.

Ведь он допрашивал говорящего барана.

ХХХ

… говорящего барана с документами на имя гражданина РФ Германа Садулаева, позолоченным пулемет-пистолетом «Узи» и водительскими правами на имя подданного Великобритании Арама Аванесяна и отсутствием молдавской визы Петреску задержал случайно. Он, может, и вообще бы не обратил внимания на отару овец, которую перегонял на украинско-молдавской таможне пастух Георгице, если бы не одно «но».

Баран… разговаривал.

Когда Петреску, вышедший проветриться после тяжёлой ночной попойки с украинскими коллегами, услышал это, то едва не упал и если и устоял, то вопреки всем законам физики и гравитации. Как, впрочем и баран, который, – вопреки всем законам природы, – разглагольствовал, стоя посреди робко блеющей отары. Георгице как раз пошел в будку пограничников оформлять пропуск на временный переход, и животные, что называется, оказались предоставлены сами себе. Чем и воспользовался задержанный, писал позже в отчетах в центр, – которые почему-то сжег главный врач госпиталя МВД, – следователь лейтенант Петреску

− …ция без элиты обречена на поражение! – говорил баран.

Петреску, застегнувшись, подошел, спотыкаясь поближе.

Баран, крупный, упитанный, с волевой мордой, поросшей брутальной, жестковатой шерстью, продолжал:

− В чем смысл программы, которую я несу вам, – говорил он.
− И так гениально предугаданной нашим врагом, – говорил он.
− Человеческим писателем… забыл фамилию… автором трилогии о Незнайке, – говорил он.
− В частности, подразумевавшем в эпизоде про остров лентяев, – говорил он.
− Что людишки, сосланные на остров, где не заняты функциональным трудом, – говорил он.
− Превращаются в баранов, – говорил он.
− Отсюда вывод! – говорил он.
− Если баран займется функциональным трудом, – говорил он.
− То станет человеком в кратчайшие сроки, – говорил он.
− В чем уверены не только мы, – говорил он.
− Но и такие видные практики и теоретики диалектизма как Маркс и Энгельс, – говорил он.
− Которым, при всей гениальности их озарения, – говорил он.
− Не хватило только одного, – говорил он.
− Этим выдающимся приматам не хватило, – говори он.
− Принадлежности к высокоразвитой цивилизации баранов, – говорил он.
− Такой, которую мы построили на планете Кропекс, – говорил он.
− И которая, без сомнения, воцарится на планете Земля, – говорил он.
− После того, как я просвещу вас относительно истинной природы вашей цивилизации, – говорил он.

Петреску, машинально расстегнувшись, покачал головой и облизал губы. Колотилось сердце, тек по вискам, – как Днестр, обмелевший летом, – прохладный пот. Бухать надо меньше, подумал Петреску. Вспомнил, что вчера ругались с украинцами. Те смеялись, что, мол, Молдавия первая в мире по потреблению алкоголя по данным ВОЗ. Воз-хуёз, подумал с обидой Петреску. Что-то он такое железно аргументировал в ответ, но что… Петреску оглянулся. Из окна торчал сапог пограничника, оставшегося ночевать на посту полиции. И ведь рассказать, так никто не поверит, подумал Петреску. Прислушался. Баран, возвышая голос, чтобы перебить звон колокольчиков и мерный шелест челюстей собратьев, продолжал.

− Итак, главная цель ближайших лет, – говорил он.
− Чтобы вы по этому поводу не думали, – говорил он.
− Начало работ по выведению нового существа, – говорил он.
− По форме – реакционного барана, – говорил он.
− А по сути же, – повелителя вселенной, бестии, – говорил он.
− Созидателя смыслов и дискурсов, – говорил он.
− Безразличного как Будда и острого умом как Ницше, – говорил он.
− Встанет вопрос, что же нам делать с этими так называемыми людьми, – говорил он.
− Самопровозглашенными господами мира, – говорил он.
− Ну так я отвечу, – говорил он.
− Нам необходимо избавиться от них, – говорил он.
− Но без эксцессов, – говорил он.
− Путем естественного отмирания человечества, лишенного ресурсов, – говорил он.
− Всем все понятно? – говорил он.

После чего нагло посмотрел прямо в глаза лейтенанту.

Значит, заметил, сука, подумал, холодея Петреску и расстегнул кобуру.

Со стороны пейзаж выглядел солнечно-умиротворенным, как и полагается выглядеть Молдавии в июле, в полдень. На приграничной полосе не было не души. Контрабандисты, пограничники и полицейские, напившись за ночь вина, спали. Фазаны лениво перебегали от куста к кусту в заповедной зоне у реки… Бараны, изредка поглядывая на странного вожака стаи, продолжали топтаться в ожидании Георгице. Который, – понял, конечно же Петреску, – оказался просто напросто шпионом, приведшим на Землю представителя инопланетной цивилизации, намеревающейся покорить наш мир. Послышались сзади шаги, а потом и голос.

− …ый в рот, что блядь нажрались вче… – сказал пастух Георгице.

Но не договорил.

Развернувшись, лейтенант Петреску пустил пулю в лоб предателя человечества…

ХХХ

… После того, как барана увели в камеру — меланхолично пожевывая травинку, он лишь бросил на прощание легкое издевательское «адьё» («издевается, сука, знает, что пленных не бьем», подумал Петреску), лейтенант закурил. Задумался. Ситуация была архисложная, как, – издеваясь, конечно, – бросил ему баран. Ради того, чтобы ее разрешить, Петреску даже взял в заложники троих своих подчиненных.

Секретаршу комиссариата полиции Аурику, стажера из полицейской академии Петрику и сельского стукача Гицу.

Петреску запер их с собой в комиссариате — мазанке из трех комнат, – и отключил телефон, отобрав у всех мобильники. Чтобы не было утечек. После чего принялся думать и анализировать, попутно серфингуя по местному заторможенному интернету.

Перво-наперво разобрался с документами.

Арам Аванесян оказался выдающимся олигархом, руководителем гигантского концерна «Смерть», что специализируется на слухах и сплетнях из жизни «звезд» шоу-бизнеса. Некоторое время назад, установил лейтенант Петреску, одна из газет Арама писала репортаж об удивительной находке в горах Алтая.

«Говорящий баран рассказал нашему корреспонденту о нелегальной охоте чиновников с вертолета» – вспомнил Петреску заголовок.

После этого, – читал лейтенант в отрывочных сообщениях развалившегося концерна, – сам Арам Аганесович, большой оригинал и купеческого размаха человек, решил взять к себе редкого барана домой. В качестве домашнего питомца. После чего замолк на три недели и был найден в своей квартире мертвым, с глоткой, забитой «экстэзи»

Хотя все знали что Арам был уважаемый человек и ничего, кроме кокаина, не употреблял!

Сразу после печальной находки началась жестокая война за наследство олигарха, и о домашнем питомце, конечно, забыли…

… никакой информации о некоем Г. Садулаеве, – чей паспорт принадлежал барану, – лейтенант не нашел. Из чего сделал вполне логичный вывод, что это настоящие данные барана. И этот документ задержанному понадобился исключительно в целях конспирации и сбить с толку следствие.

Наконец, пистолет «Узи» с надписью «…дову с уважением от братьев. «Герой России» звучит гордо брат!!!». Он, как установил Петреску, принадлежал некоему… «…дову», который и правда был Героем России.

Все это находилось в сумке, которая была подвязана к барану.

Которую Петреску, во время обыска, обнаружил у подозреваемого, перед тем, как конвоировать его в комиссариат полиции села. Правда, морщась вспоминал лейтенант, сначала пришлось перестрелять весь пограничный пост.

Но что поделать, если под угрозой Земля?

ХХХ

На исходе пятых суток, когда до ветру пришлось уже выходить во двор, потому что в комиссариате сильно пахло, – баран стал сдавать. Проявилось это, прежде всего в том, отметил в своем рапорте для ООН лейтенант Петреску, что животное решило подкупить Петреску. Это был как раз 89-й допрос, который баран предложил вести без машинистки.

− Дайте поспать несчастной, – сказал он, моргая красными глазами.
− И папиросу, – сказал он негромко, когда лейтенант разрешил Аурике поспать в коридоре немного.

Закурил, закинул ногу за ногу… Блеснуло копыто.

− Полно Вам хвататься за оружие, – сказал баран.
− Лейтенант, это не нож, а алмаз, – сказал он.
− В мое левое заднее копыто вмонтирован алмаз, – сказал он.
− 1900 карат, такого даже у Елизаветы, пизды старой нет, – сказал он.
− Ну, в смысле у Ее величества Великобритании, – сказал он.
− Да хватит Вам все в протокол заносить! – сказал он.
− Думаете, в Лондоне Вам что-то за защиту от оскорбления королевы дадут? – сказал он.
− Да Вас и в Молдавии не оценят! – сказал он.
− Взгляните, как это выглядит со стороны! – сказал он.
− Вам же никто не поверит, над Вами смеяться будут, – сказал он.
− Говорящие бараны хотят уничтожить человечество, – сказал он.
− А баранов сделать, путем труда, людьми, – сказал он.
− Ха, – сказал он.
− Ха-ха, – сказал он.
− Вас в сумасшедший дом упекут, как только рапорт появится в Центре, – сказал он.
− В Кишиневе, думаете, до вас кому-то дело есть? – сказал он.
− Вас в дурку, меня в отару, – сказал он.
− Как там у вас в песне поется? – сказал он.
− «Тебя в афган меня в публичный дом» – проблеял он противно.
− Всем все по хуй, – сказал он.
− Да, я вашу культуру десять лет перед заброской изучал, – сказал он.

Перебросил левую заднюю ногу с правой задней, а потом, наоборот, набросил правую заднюю на левую заднюю. Кокетливо выпустил дым колечком.

− Прямо Шарон Стоун, – подумал лейтенант.
− И трусов тоже… нету… – подумал он.

Закурил с отвращением. А баран-искуситель продолжал.

− Пока то да сё, – говорил он.
− Вас, вместо звания Героя, электрошока удостоят, – говорил он.
− А я тем временем подготовлю аэродромы, – говорил он.
− Да и бараны здешние осознают себя Личностями, – говорил он.
− Начнут бурно э-во-лю-ци-о-ни-ро-ва-ть, – говорил он.
− И тогда пиздец котенку, – говорил он.
− То бишь, лейтенанту Петреску, – говорил он.
− Выйду на улицу гляну на село, – говорил он.
− Девки поссали и мне блядь тепло, – говорил он.
− Прикиньте, Петреску, вы в смирительной рубахе, – говорил он.
− А инопланетное вторжение при участии пятой колонны Началось, – говорил он.
− Ваши действия, лейтенант? – говорил он.

Глотал лейтенант дым, гадко скребло нёбо от «Жока» без фильтра и слов барана, проникавших в каждую пору, в лёгкие, крепче даже вонючего табака. Окутывал дым комнатку туманом…. Доносились из-за него слова барана:

− Я вам лейтенант предлагаю сделку, – говорил он.
− Вы мне свободу, а я вам алмаз, что у меня в копыте, – говорил он.
− И гарантии неприкосновенности, – говорил он.
− Вам и… скажем… тысяче, нет, трем тысячам! женщин, – говорил он.
− Какая разница Вам, что случится после? – говорил он.
− Я говорю о смерти, – говорил он.
− А раз так я предлагаю Вам жизнь до старости на острове в окружении трех тысяч наложниц, – говорил он.
− Естественный конец, торопить не будем, – говорил он.
− Сто так сто, двести так двести, ну, лет, – говорил он.
− Чем это от жизни-то отличается? – говорил он.
− То же самое, да еще и на пьяные хари соотечественников смотреть не надо, – говорил он.
− Вы подумайте, лейтенант, крепко подумайте… – говорил он.
− 1900 карат, алмаз… женщины… – говорил он.
− Всех моделей мира к вам перебросим, – говорил он.
− … тропический рай… – говорил он.
− Зона запретная для любого барана… – говорил он.
− Соглашайтесь, милейший, – говорил он.

Холодно сверкал пенсне — да-да, его лейтенант тоже нашел при обыске, но по просьбе задержанного, утверждавшего, что обладает слабым зрением, вернул, – постукивал копытом по папироске… Ронял пепел на стол…

− Чего вы, батенька, боитесь? – говорил он.
− В конце концов Вы молдаванин, – говорил он.
− А ваш национальный бизнес это предательство и контрабанда, – говорил он.
− Ну и бухать, если верить последним данным отчета ВОЗ, – говорил он.
− Пропустите контрабанду-меня, – говорил он.
− И предайте человечество, – говорил он.
− На вырученные забухаете! – говорил он.
− Убьете трех зайцев, спасете одного барана! – говорил он.
− Останетесь верны национальной матрице! – говорил он.

Улыбался, словно актер Гафт в кинокомедии про голую блядь Маргариту, которая стала невидимой и устроила еврейский погром каким-то задротам-критикам в Москве…

Звездой Альдебаран сверкал из табачного дыма редкий алмаз…

… Ожила вдруг мертвеющая на стене радиоточка. Затрещала, прокашлялась. Шесть утра уже, машинально подумал Петреску. Заиграл гимн страны.

− Дештяпте те ромыне, – запело радио («вставай румын» – первые строки гимна).

Баран от неожиданности уронил папироску себе на шерсть. Вздрогнул. Зашипел.

А лейтенант Петреску резко вздернул опустившийся было к груди подбородок.

ХХХ

… глядя на гаснущие в глазах барана отражения звезд, лейтенант Петреску вытер со лба пот, Уже не похмельный, ледяной, а трудовой — горячий, целебный. Воткнул лопату в землю.

Подумалось вдруг некстати.

− Если, согласно теории баранов с планеты Кропекс и Марса с Энгельсом, – подумалось.
− Человек не работающий превращается в барана, – подумалось.
− А баран работающий превращается в человека, – подумалось.
− То в кого превращается человек работающий? – подумалось.
− Уж не в Сверхчеловека ли? – подумалось.

Тяжело дыша, скатил тело расстрелянного глубокой ночью шпиона с планеты Кропекс в вонючую яму. Туда же, – но уже с сожалением, – скинул тела стажера, машинистки и стукача. Оставить их в живых не представлялось никакой возможности. В час, когда планета находится в опасности, знал Петреску, утечки недопустимы.

Как и жалость.

Закопав яму, бросил лопату в кусты поодаль, закурил. Оглядел яму поодаль, побольше. В ту он поскидывал трупы овец из отары Георгице.

Звездное небо, обычно такое умиротворяющее и милое, глядело на него миллионами глаз вторжения. Мерцали спутники шифрограммами пришельцев и врагов. Марс алел не пустынной красноватой из-за освещения пылью, а кровью солдат армии вторжения. Венера бухла не влажным слизняком и не античной Афродитой, а источником воды для авангарда пришельцев.

Космос нам Чужой, знал теперь лейтенант.

Как знал он и то, что всё только начинается.

И что ему предстоят еще годы отшельничества и невидимой никому борьбы. Лейтенант намеревался создать на Земле специальные центры — вроде насыпных рисунков в Наске, – с тем, чтобы корабли пришельцев ошиблись в расчётах и разбились уже при приземлении. Ложные костры береговых пиратов, вспомнил уроки истории Петреску. Взглянул последний раз в небо. Отвернулся.

Пошёл прочь.

КОНЕЦ

(с)  Владимир Лорченков 2012 год