Памяти фотографа Виктора Дорошенко

Во вторник в троллейбусе №10, проезжавшем по Телецентру, умер мужчина. Остановилось сердце у Виктора Дорошенко, талантливого фотографа, чьё имя не писали в заголовках статей, фотографа, который не постил свои работы в соцсетях и не наносил “watermak” со своим именем на сделанные им кадры.

Виктору было 53 года. Его знают все, кто любит фотографию. Как минимум, те, кто старше 30, и чей кругозор не ограничивается лукбуками и надуманными фотопроектами. Можно написать много значительных фраз, вроде “стоял у истоков…”, “фотограф первого молдавского глянца…”.

В жизни Витя был самым тихим и скромным человеком. Никакие описания его достижений не соотносятся с тем, какой личностью он был. С одинаковым спокойным профессионализмом он снимал бессмысленный светский ужин, пресс-конференцию или дерзкую фотосессию, требующую авторского видения, работы с моделью и выражения глубокой идеи.

Настоящего Виктора Дорошенко, помнят и любят его друзья.

Всего несколько старых Витиных кадров хранит Интернет.

Кадры 2004 – 2010 года из личных архивов Тани Скутельник.

Последний раз мы виделись с ним около двух недель назад на открытии 3 этажа магазина UNIC, где он снимал обычный репортаж (совершенно недостойный руки мастера, так обычно думают фотографы, родившиеся в 90-х). “Привет, Витя”, – сказала я не сразу. “Привет”, — сказал он и, улыбнувшись, поправил чёлку, которая, как всегда, наполовину скрывала его лицо.

А ещё существует единственное интервью с Витей, имя автора которого неизвестно.

А Виктор Дорошенко к природе равнодушен, ему безумно интересен человек. Среди человеков интересна женщина. Среди женщин – его женщина, не конкретная Оля, а его идеал. И есть несколько девушек – как правило, случайных знакомых, которых он любит снимать. Они даже чем-то похожи, удивляется Виктор. Других, конечно, фотографировать будет, но без энтузиазма: не свои. А отказать – сложно. Если нравится человек? то за съемку денег не берет. С теми, с кем не чувствует себя на одной волне, работает без вдохновения, и не может с этим поделать ничего.

«Один из московских операторов, когда увидел компьютер, сказал: «Все, профессия фотографа умерла, потому что стало возможно изобразить все, что угодно. Снял поле футбольное, а мяча нет. Вставил мяч – вот и игра. Я ему тогда ответил: Юра, это же замечательный инструмент, но – только инструмент. Теперь фотографу не нужно сидеть в темноте, руки постоянно держать в воде. Я сразу вижу результат, я намного чище и точнее. Наш разговор состоялся лет пятнадцать назад. И сейчас я мнение свое не изменил: фотография не умерла, она, наоборот, приобрела просто гениальный инструмент.

Все зависит от человека, а не от того, что ему дают в руки. Новые технологии – это наоборот, хорошо, потому что раньше люди мало понимали, что есть фотография, так как практически с нею не сталкивались. А сейчас, когда у них обзор ограничен этим прямоугольником, они начинают думать: что видят, как видят. И когда им показывают другую фотографию, сравнивают со своей, уже происходит какой-то процесс, а не просто бездумно: сколько стоит фото? Раньше были мыльницы, сейчас – цифровые аппараты – это то же самое, просто – в итоге – получается дешевле».

После того, как умерло кино, операторам пришлось искать другие варианты, чтобы выжить. И Виктор, обладая возможностью снимать, направился в ближайшую школу, где фотографировал детей. «Мыльниц тогда было мало, такие фотографии пользовались спросом, и мне было интересно с детьми. В классе работал по своей методике: не ставил детей к стенке, а на уроке тихонечко подходил к каждому, мы шепотом общались, перемигивались друг с другом. Года через два появились мыльницы, и родителям мои услуги стали не нужны».

Виктор никогда не считал себя фотографом, и если кто его так назовет, отвечает: «Я не фотограф. Кто угодно, только не он. И не хочу учиться им быть. Фотограф – это профессия, которая к чему-то обязывает, а я просто любопытен. И из любопытства этим занимаюсь. Очень люблю изображения, анализировать свое и чужое, сравнивать. Мне это интересно. Да, я это умею в силу каких-то обстоятельств, знаю композицию, свет… Это все пошло из кино – лет пятнадцать работал на «Молдова-филм», вначале ассистентом оператора, затем оператором. Движения в кино мне знакомы, хорошо это знаю и легко ориентируюсь в пространстве».

«Кто угодно, только не фотограф» Виктор всегда увлекался фотографией, поскольку притягивал сам процесс, а не результат, который потом пылится на полке. А съемка для него в первую очередь общение. Поговорив часок, я узнала секрет этой «роскоши»: искренний интерес к людям и безмерное уважение чужого личного пространства.

Фотографии научиться невозможно: нужно родиться таким. Виктор знает много снимающего город народу, но фотографий видит мало у кого. «Есть выверенные композиции, хорошо поставленный дорогой свет, фирменные фоны, а фотографии – нет. Есть у меня двое друзей: девочка и мальчик. Так вот мальчик долго и много учился, теперь знает все, но – фотографии нет. Потому что нет любопытства, любви к тому, что ты делаешь, потому что сердце не замирает и не перехватывает дыхание. У него формальный подход: результат есть, человек доволен, что его работа напечатана в газете. Я ему говорю: почему у тебя горизонт проходит по макушке? «Ой, не заметил, в следующий раз опущу». Так может в следующий раз и не надо опускать? Но этому научить невозможно. У девочки стало получаться сразу. Есть у человека «цифра», но в итоге он придет ко мне: ну ничего у него не выходит». На этом месте с Виктором случилось «дежа-вю»: он говорил об этом двадцать лет назад и тоже в этой комнате. Чем, признаться, малость напугал.

– Виктор, а можно ли любого человека сделать фотогеничным благодаря современной технике?

– Коварный вопрос. Это как в психиатрии: всех ли психически нездоровых можно вылечить? Теоретически – всех, но на данный момент наука этого не умеет. Так же и здесь, наверное. Важно определить, ради чего ты снимаешь. Снять можно, конечно, любого. Весь вопрос в том, для чего существует искусство фотографии, живописи.. Если для того, чтобы искренне рассказать о жизни частного лица, то в таком случае не фотогеничных людей не существует. Любого можно вывести на откровенный разговор и снять правду. Но я не считаю, что искусство – это правда.

– А что же тогда?

– Искусство – та часть правды, которая может принести либо что-то новое, либо какое-то удовлетворение. Ведь нам же интересно далеко не все. Написаны тысячи автобиографий, но не каждая «зацепит».

Любимое занятие Виктора – смотреть вверх. Почему? Каждому хочется новых образов, впечатлений, и люди в погоне за ними куда-то уезжают: тут уже все известно, а там будет классно. «Да ничего подобного. Просто посмотри вверх, и увидишь, что – ой, как здесь много нового такого, чего ты не видал».

фотографии: facebook, Instyle, Tanya Scutelnic