2020 год останется в истории беспрецедентно неудачным. Он не только поставил цивилизацию на паузу, бросил вызов прогрессу и глобализации, но и разжег все тлевшие углями конфликты и недомолвки. Будет вспыхнувшее пламя губительным или очистительным, покажет поступь истории…
Впрочем, даже в этот сумрачный год есть поводы для хорошего. Например, юбилеи. Десятилетия, двадцатилетия или любые другие, на самый притязательный вкус, -летия.
Кишиневскому издательству “Cartier” исполнилось 25. Это четверть века на страже книжного дела, тысячи переведенных книг, купленные авторские права на эксклюзивные произведения… Трудно ли быть директором издательства в не самых располагающих условиях? Горек или сладок хлеб этой разновидности креативного бизнеса? Эти все и многие другие вопросы — в интервью с Георге Еризану.
О начале
В начале моей карьеры, с 1987 года я работал журналистом в отделе культуры в различных изданиях, времена были изменчивыми, и мы легко мигрировали из одной газеты в другую. Я был полностью уверен, что на культурные темы можно писать интересно, современно, захватывающе и в тоже время без пафоса и ясно, потому что до нас считалось нормой писать возвышенно, лирично и с каким-то высокопарным дыханием. Но журналистом весело и задорно работать, пока ты очень молод. Когда появляется ребенок, сразу понимаешь, что зарплата на кофе и сигареты не очень спасает. И в то время, когда все искали способы как-то подзаработать (кто-то из коллег продавал кофе и кипятильники в Клуже, кто-то — выращивал грибы или попугаев), мы с другом открыли издательство. Идея, надо признать, была совсем не рациональной, потому что в производство сначала нужно вкладывать деньги, а их-то у нас и не было. Зато была юношеская уверенность, что мы справимся. И вот, издательство «Cartier» открылось 1995 году. Даже название было фрондой, потому что в 90-ые все было интернациональное, межгалактическое, бесконечное, элитное и королевское, а мы пошли от малого, от квартала, что в переводе и означает слово «сartier». Мы снимали двухкомнатную квартиру на Ботанике, позволили себе арендовать одни из первых в стране Macintosh. В первый год издали всего две книги, затем сели, подумали, что же мы хотим, и сделали своей политикой издание серий — исторической, юридической, для детей, современной и классической литературы, учебников, чтобы выработать концепцию, а книги могли бы поддерживать друг друга.
О статистике
В 90-ые, когда мы начинали, в Молдове было более 3 000 издательств. Сегодня из них осталось около 300, но активных менее 10. Это очень показательные цифры для ситуации в стране и в молдавском книжном мире в частности. И неизвестно, сколько их останется после коронавируса. Что будет с нами осенью, не знает никто, книжные магазины в стране не работали два месяца, да и после открытия мало что изменилось. Люди пока не знают, будут ли у них деньги на хлеб, а литература все-таки не предмет выживания. Конечно, мы пробуем разными методами дойти до читателя. Например, по территории Молдовы сделали бесплатную доставку для покупки от 250 леев. Объявляем разного рода скидки, чтобы хоть как-то помочь, например, родителям с маленькими детьми, которые вынуждены коротать время в своих квартирах.
О трудностях издательского дела в Молдове
Главная трудность издательского бизнеса в Молдове – это очень маленький рынок. Чтобы можно было выжить, он должен быть больше, поэтому мы изначально смотрели на «Cartier» как издательство, которое работает на рынок румынский. Только в 1998 году мы законодательно добились, чтобы для книжного дела в Молдове был аннулирован НДС. Но даже сейчас остается много проблем. До сих пор у нас нет юридического обоснования для адекватной работы книжных, они функционируют как продовольственные или товарные. Например, если магазин расположен в центре города, он будет платить ту же аренду, как и продающий золото и телефоны, хотя это нереально, потому что выручка книжного за день раз в 10 меньше, чем в других, находящихся в этой же зоне. До середины нулевых в Молдове не существовало «продавца в книжном» в классификаторе профессий, а ведь здесь есть много специфики, помимо навыков торговли он должен обладать знаниями в литературе и издательском деле. Некоторые книжные Кишинева до сих пор не поняли этой тонкости.
О российском и румынском книжных рынках
Российский издательский рынок очень закрытый, он сильно монополизирован и работает исключительно на себя. В 90-ые в Кишиневе были издательства, которые пытались на него пробиться, — ничего не получилось. Часть из них закрылась, часть перестала экспортировать. Выйти на российский рынок удалось, возможно, единицам издательств из Украины и Беларуси, не знаю, правда, существуют ли они сейчас. В Румынии ситуация лучше, рынок более открыт, поэтому работать с ним легче. Например, 90% изданных нами книг мы продаем именно в Румынии и только 10% в Молдове. Книги издательства «Cartier» можно найти от Ясс до Тимишоары. На книжных ярмарках экземпляры, изданные в Молдове, представлены наравне с вышедшими в самой Румынии, нет никакой дискриминации и второстепенных мест.
Об особенности издательского бизнеса
Особенность издательства как бизнеса в том, что если что-то не получается, всегда можно найти оправдание, что ты работаешь на благо культуры. Марио Пьюзо в «Крестном отце» иронизировал, что если издателям дать банку икры и попросить продать ее за 10 центов, у них это, наверняка, не получится.
О соотношении популярности и качества
Если из десяти отпечатанных книг только две будут популярными, это издательство можно считать серьезным. Хотя французские издатели говорят, что одна хорошо продаваемая книга финансово окупает десять остальных, поэтому работать нужно с разными жанрами и тиражами. Наш минимальный тираж составляет 500 экземпляров.
О выборе книг для издательства
Выбирая книгу, мы обязательно смотрим, войдет ли она в какую-либо серию или нет, так как пытаемся работать исключительно по сериям. В ином случае это плохо отразится на продажах. Мы наблюдаем за тем, что происходит в публичном пространстве, молодых писателей знаем еще до того, как к нам в издательство приходят с рукописями. Все самые интересные современные румынские авторы у нас вышли в великолепной серии Poesis. Но издательству важно, чтобы по-новому звучали и классики, так называемые канонические писатели, будь то Ион Друцэ, Аурелиу Бусуйок, Григоре Виеру, Тудор Аргези, Мирча Динеску, Ана Бландиана, Николае Лабиш, Матей Вишнек, Марин Сореску. Нам удалось дать новую жизнь, вернуть в свет софитов многих незаслуженно позабытых поэтов, например, Эмиля Брумару, который после появления у нас снова стал звездой в Румынии. Из российских авторов именно мы сделали бестселлерами в Румынии «Москву-Петушки» Венедикта Ерофеева в прекрасном переводе Эмиля Иордаке и труд Михаила Зыгаря «Империя должна умереть»; из украинских авторов — Сергея Жадана, которого мы издаем целой серией. Критики называют Жадана одним из лучших современных писателей постсоветского региона вообще.
О работе с западными писателями
Мы конкурируем с румынскими издателями в том же пространстве и, конечно же, западному агенту предпочтительнее работать с бухарестским издательством, но нам удалось купить права на Ролана Барта, Жака Ле Гоффа, Мишеля Пастуро, Эрика Хобсбаума, Славоя Жижека. Некоторые из книг появились у нас на румынском даже на несколько лет раньше, чем на русском. Если речь о романах, то в «Cartier» вышли знаменитые Андре Жид, Хулио Кортасар, Ромен Гари, Маргерит Дюрас, Георги Господинов, Светислав Басара.
О самых популярных книгах за 25 лет
Из художественной литературы на румынском языке самыми успешными книгами «Cartier» за 25 лет стали романы Татьяны Цыбуляк, которая после того, как появилась у нас, была издана во Франции и Испании, а скоро выйдет на итальянском, португальском, немецком, польском, болгарском, сербском, албанском и македонском языках. Из переводной литературы в тройке лидеров – «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд, «Портрет Дориана Грея» Оскара Уайльда и «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова. Уайльд и Булгаков – это классика, здесь все понятно, а вот переводов Рэнд на румынский до нас не существовало. Мы же издали «Атланта» где-то в 2014 году! Сергей Есенин в отличном переводе Лесня был очень популярен в нулевых: пришлось делать даже несколько переизданий. Из детской серии в полном объеме у нас вышла Джилл Барклем, самая популярная писательница в этой нише последних 50 лет. Также именно мы впервые перевели памятник эфиопской письменности «Кебра Негаст», поэтому «Cartier» можно в каком-то смысле назвать издательством, которое заполняет пробелы. Очень многое из золотого фонда цивилизации еще остается непереведенным и неизданным, мы стараемся это исправлять.
Об Айн Рэнд
Возвращаясь к Рэнд, замечу, был удивлен, что ее до сих пор не переводили, а после нас в Румынии даже появились школы последователей философии объективизма. На Западе наследие Рэнд сегодня часто скептически переосмысляется, она и впрямь автор противоречивый: как писатель слаба, но сильна как мыслитель. Восточной Европе ее идеи, напротив, нужны и даже обязательны. Наше общество не сможет двигаться вперед, пока люди не поймут, что каждый из нас должен взять жизнь в свои руки. Нас испортили, научив, что нужно быть покорными, тихими, хорошими, а кто-то обязательно придет и все сделает за нас. Именно подобное мышление превратило нас в рабов, Айн Рэнд поможет избавиться от рабского сознания.
О разнообразии
Политика основана на разделении, литература, напротив, работает на объединении. Срок годности ее дольше. На полках нашего издательства соседствуют работы прямых оппонентов, Айн Рэнд с одной стороны, Славоя Жижека и Эрика Хобсбаума – с другой. Все идеи нужны и ценны. Литература учит принимать разнообразие, выстраивать свое мышление из совокупности подчас противоречащих позиций. Нравится или нет, но мы должны читать авторов разных взглядов, это научит нас мыслить. Люди без культурного запаса не способны смотреть вперед, а думают только о сегодняшнем дне; он делает нас более гуманными, учит ценить и уважать разнообразие людей и в людях.
О связи с романоязычными литературами
В книжных Кишинева хорошо представлена литература, переведенная с романских языков: французского, испанского, итальянского, португальского. Еще в конце 80-х, когда открылись границы, наши писатели и поэты пытались синхронизироваться с румынской литературой, а она, в свою очередь, была тесно сплетена с западнороманским миром, поэтому сильная связь с ним стала заметна и у нас. В романских литературах за последнее столетие произошли интересные изменения. Авторы, пишущие на французском, доминировали до середины ХХ века. После Альбера Камю во Франции не было великих писателей. Их литераторы потерялись в играх с языком: например, Жорж Перек написал свое «Исчезание», ни разу не использовав букву е на протяжении 300 страниц, а е – самая часто встречающаяся во французском. С середины ХХ века образовавшееся вакантное место занимает литература на испанском, на нем писали авторы первой величины. В конце столетия подключился и португальский язык. У этих литератур до сих пор очень большой рынок. Впрочем, в последние годы в переводах и издательском деле доминируют англоязычные авторы. Мы переживаем активную экспансию английского, и литература именно на нем находится в расцвете. Чрезвычайно мало переводов с немецкого, не говоря уже о маленьких странах. Например, очень интересная литература у южных славян: сербов, черногорцев, словенцев, хорватов, боснийцев, — но мы о ней почти ничего не знаем. В Украине много новых, интересных и талантливых имен, но их не переводят, потому что считают, что читателю неинтересна литература маленьких языков.
О закрытости чтения в Молдове
В обществе сохраняется стереотип, что наши люди читают мало. Я не согласен. У нас читают и много, не меньше, чем в других странах, просто не делают этого в общественных местах, и поэтому любители литературы остаются невидимыми. У нас нет метро и междугородних поездов, в которых заметны пассажиры с книгами. Чтение в Молдове — занятие еще немного непубличное, но тем не менее распространенное.
О том, как полюбить литературу
Жизнь коротка, а книг очень много, поэтому тратить ее на чтение плохих – слишком неосмотрительно. Чтобы выработать хороший вкус, литературу нужно изучить ни больше ни меньше от «Эпоса о Гильгамеше» до наших дней. Других путей нет.
О двух сюжетах
Борхес говорил, что мировую литературу можно свести до четырех сюжетов. Мне кажется, его концепцию можно упростить и уместить ее в два пути развития. Это «Илиада» и «Одиссея», вся последующая литература содержится уже в них.
О классической и современной литературе
Наш читатель больше ориентирован на классическую литературу и плохо разбирается в современной. Этому есть простое объяснение. Люди читают то, что знают, а знают они, в первую очередь, классиков, поэтому и предпочитают то, в чем точно уверены. Книга, написанная сегодня, – всегда немного лотерея, и входя в магазин, читатель порой не знает, что взять. В современной литературе учат ориентироваться критики и обозреватели, а у нас этой профессии как таковой нет. В журналистике ее в свое время сокращали в первую очередь, поэтому мы обязаны вновь предоставить слово критикам. Также необходимо делать хорошие и открытые литературные фестивали и приглашать к нам писателей.
О трех значительных современных писателях
Среди них точно должен быть Умберто Эко, но его, к сожалению, уже нет в живых. Поэтому… пусть будет Мишель Уэльбек, хоть и с оговорками, что его первые романы очень хорошие, а последние – очень плохие. Тем не менее Уэльбек чувствует время и знает, на какие болевые точки надавливать. Наверно, следует назвать и Чака Паланика, потому что в каждой книге он забывает сказать, что человечество умрет уже в следующем его романе. Третий — Марио Варгас Льоса, крупнейший представитель актуальной латиноамериканской литературы. Он велик вопреки тому, что на нем осталось черное пятно сотрудничества с аргентинскими газетами времен военной хунты.
О недооцененных и переоцененных книгах
Два последних романа Уэльбека, «Покорность» и «Серотонин», — жутко переоцененные и на самом деле посредственные работы. По сравнению с ним точно недооценен швейцарец Кристиан Крахт, который пишет на немецком. Он гораздо лучше Уэльбека, всем советую познакомиться с этим крупным писателем. Считаю, что недооценным остается и Милан Кундера, возможно, из-за перевода. В румынской литературе переоценен «Cel mai iubit dintre pământeni» Марина Преды, а недооценен — «Adio, Europa» Иона Д. Сырбу, между прочим, героя романа Преды. В русской литературе переоценен «Заповедник» Сергея Довлатова (хоть это и хорошая книга), недооценен Андрей Платонов, особенно его малая проза; среди поэзии переоценены Евтушенко и Вознесенский, а недооценен Геннадий Айги, гений ХХ века.
О книге, которую нужно прочесть до 21 года
До двадцать одного года обязательно нужно прочесть список западной и национальной классики, с начала и до конца. Он может быть полным или в более-менее укороченном варианте. Уверен, в нем точно должен быть «Леопард» Джузеппе Томази ди Лампедузы, он поможет вступить в жизнь с меньшим количеством иллюзий и более терпимыми.
О книгах, которые не стоит читать до 40 лет
Всю великую литературу: «Улисса» Джойса, «Божественную комедию» Данте, «Дон Кихота» Сервантеса, «Мертвые души» Гоголя, «Маленького принца» Экзюпери, — она раскрывается только благодаря жизненному опыту. Даже если вы с этими книгами уже познакомились, обязательно перечтите их после 40 и увидите, как изменится восприятие.
Автор: Игорь Корнилов
Фото: Игорь Цуркан