Чехов в этом году в Кишиневе остается, как говорят сегодня, в тренде. Впрочем, как и Чайковский, на “Щелкунчик” которого в первые месяцы года было невозможно достать билетов, настолько быстро их раскупали. Вроде бы отмененная, русская культура внезапно возвращается к нам, чтобы показать, что всегда остается вне времени и непричастной к историческим катастрофам современности. “Чайка” в театре Э.Ионеско, “Машина Чехов” по Матею Вишнеку в театре А.Чехова — эти премьеры сезона на слуху у многих.
На прошедшей в марте Gala Unitem одним из наиболее оцененных наградами спектаклей тоже оказался “Дядя Ваня” — в постановке Думитру Акриша. Впервые показанная в мае 2023 года, эта работа была отмечена в категориях “лучший драматический спекталь”, “лучшая режиссерская работа” и “лучшая женская роль второго плана” (Ирина Русу). В очередной раз посмотреть постановку можно будет в театре Satiricus уже в это воскресенье, 14 апреля.
Всплеск интереса к чеховскому “Дяде Ване” в последние годы произошел после номинированного на “Оскар” фильма Рюсукэ Хамагути “Сядь за руль моей машины” — театры по всему миру внезапно начали обращаться к этой пьесе, а она сама оказалась созвучной началу нового десятилетия. Особенно актуальной сейчас она кажется еще и потому, что это одно из первых произведений мирового театра, где четко проступает экологическое сознание, столь важное сегодня. Чехов-эколог, спросите вы? Это явно что-то новенькое. Однако да, оказывается, еще и эколог. Впрочем, постановка Думитра Акриша оказывается совсем не про это.
Режиссер много работал в России, ставил спектакли от Санкт-Петербурга до Владивостока, поэтому с русским театром знаком хорошо. Акришу в его “Дяде Ване” удается достигнуть баланса между сохранением духа первоисточника и свободой интепретации. Отступлений от сюжета здесь немного, а такие детали, как то, что жена Серебрякова и сестра Войницкого не умерла, а сошла с ума и продолжает жить в усадьбе бок о бок с ними, напротив, обогащают ткань оригинального произведения. Это такой Чехов, каким он может и должен быть сегодня, максимально далекий от расхожего слова “нафталин”, Чехов, который видит своих героев до глубин.
Экзистенциальный кризис, ощущение, что жизнь растрачена не на то, а потенциал не реализован, паутина всегда безответных влюбленностей и такая тягучая тоска — все эти мотивы оригинального произведения в спектакле присуствуют и раскрыты хорошо. Это — про жизнь, про всех нас, про то, как бывает, и от чего не увернуться. Спектакль в театре Satiricus — одновременно минималистичный и экспрессивный. Здесь минимум декораций, а подавленные эмоции, которые разрушают героев изнутри, внезапно прорываются то музыкой, то пластикой. Так, Елена и Соня выльют свое скрытое соперничество в настоящую битву при помощи стула, а дядя Ваня, когда поймет, что слова ничего не выражают, возьмет микрофон — и запоет. И все это будет очень органично вплетаться в ткань оригинального текста. Найдется здесь место и внезапному юмору — как например, Войницкий, который в неподходящий момент вынесет на сцену березку, и она вовсе не будет выглядеть развесистой клюквой, а напротив, станет смотреться бодро и иронично.
Акриш в своем спектакле вплотную подходит к очень емкой возможности молдавского театра, которую далеко не всегда одолевают наши режиссеры — это многоязычие. Спектакль идет, в основном, на румынском, Серебряков говорит по большей части на русском, а вместе с ним, иногда, и Елена. И эти детали, казалось бы незначительные, добавляют новые смыслы. Акриш вводит в произведение почти постколониальную тематику. На сцене у него сошлись прошлое и настоящее, они сосуществуют, и настоящее еще зависимо от прошлого. И речь, конечно, идет не о России XIX века, в этом прочтении “Дядя Ваня” оказывается историей про нас, про Кишинев, про то, что болит сейчас. И будет болеть у человечества вечно.
Из минусов постановки можно назвать иногда проглядывающие околополитические высказывания, которые здесь совершенно ни к чему. Чехов — один из немногих русских писателей, который отстаивал своим творчеством аполитичность и внеполитичность, поэтому выходит — ну не по-чеховски, ну совсем.
Из актерских работ, конечно же, выделяется игра Александра Шишкина, который наделяет Серебрякова вполне инфернальными чертами. Почти скандинавский надрыв вносит в роль Войницкого Георге Гушан. Александрина Греку придает Елене роковые черты героинь Достоевского, и это тоже значительно преображает общую палитру интонаций. Ирина Русу в роли безумной сестры дяди Вани и жены Серебрякова не произносит ни слова, но создает один из самых пронзительных в своей беспомощности и человечности образов.
Одним словом, “Дядя Ваня” Акриша, — в числе самых любопытных кишиневских спектаклей последнего времени. Он проводит мосты между эпохами, языками, культурами, а человек в очередной раз оказывается загадкой. Которую хотелось бы разгадать, но каждый раз не получается.
Текст: Игорь Корнилов