Дмитрий Санин – интернет-подвижник, создатель популярного мема «Только молодость, только хардкор», человек породивший дискурс, вместивший в себя город Мытищи, хардкор и число 359, основатель музыкальных и полумузыкальных групп “Канцы Света” и “САД МИР”, художник, пять лет назад перебрался из Москвы в Кишинёв, не жалеет об этом и более того – счастлив.
Sacha: А “Только молодость, только хардкор” это уже последователи изобрели?
Дмитрий: Нет, это придумал я в составе ставших популярными «мытищинских» копипаст. Последователи не сразу появились.
Sacha: Как тебя вообще представить читателям?
Дмитрий: Простой человек, представитель своего поколения, аноним. Я примерил на себя маску анонима, но не задавался такой целью изначально. Я желаю обессмертить те места, где бывал, например, Мытищи. Меня всегда интересовала природа надписей на заборах, теперь когда я вижу х359x – понимаю, что отчасти понял эту природу. Хотя в паблике всего девять тысяч подписчиков, но реально есть энтузиасты такого угара.
Sacha: Как, собственно, родился мем и суть-то в чём?
Дмитрий: Мне пришло понимание фрактальной природы всего сущего. Создание текстов, посвященных Мытищам, было всего лишь актом свободного творчества, потоком сознания в определенном преломлении. А суть мема “мытищи хардкор” в том, что лично я понимаю поведение человека как ряд навязанных ему мемов, которые он транслирует. Я создал мем с маркером x359x и проследил его развитие. А потом создал и ультрахардкор группу “Канцы Света”, посвящённую миру «хардкорных Мытищ», которой, кстати, уже нет.
Sacha: Почему “Канцы Света” закончились?
Дмитрий: Потому что барабанщик уехал в Москву, а другой участник, Антон, начал слушать шансон и закрыл паблик группы. А лично мне перестало нравиться негативистское название. Мой друг Коля предложил помощь в создании нового проекта, и я решил назвать его “САД МИР”, поскольку эти два слова отпечатались в моем сознании в виде вывески дачного поселка в лесу около города Петушки Владимирской области. Это место обладает мистической силой, я там бродил в детстве и летом прошлого года совершал психоделическую прогулку вечерней порой в компании друга, мы слегка заблудились и наше внимание привлекла эта многозначная вывеска. Меня привлекает глубина оттенков этого словосочетания и его связь с корнями. Я надеюсь того же самого добиться и в музыке – множества оттенков и связи с корнями. Раньше все писалось – нажималась кнопка “rec” на фотоаппарате и создавались “альбомы”, группы КАНЦЫ СВЕТА, вкривь и вкось, но была какая-то нехорошая одухотворенность, которая очевидно и понравилась почитателям моего творчества. А сейчас я хочу вырастить “САД МИР”.
Sacha: Ну а если конкретизировать, что ты этим всем хочешь сказать? Корни в чём?
Дмитрий: Я ничего не хочу говорить, я просто хочу орать в микрофон, и чтобы люди это слушали. Все максимально конкретизировано в текстах. Если я поставил задачу создавать панк-музыку, должны быть определенные принципы. Корни – это связь со своим прошлым, которая пронизывает тебя во время звучания твоего же трека во времени. Она соединяет первые детские попытки звукозаписи и сегодняшние опыты, заставляет задуматься о том, что вообще заставило заниматься творчеством, архаичным в наше время жанром, примитивной рок-музыкой.
Sacha: А тебя что заставляет?
Дмитрий: Сначала это было подростковой мечтой, и даже выйдя из подросткового возраста, я своей мечты не оставил и продолжаю делать панк-рок таким, как вижу его я, конечно в умах небольшого круга людей, которым такие вещи изначально близки. Я не хочу говорить про протест, какие-то дешевые лозунги… Это просто некая энергия, про которую говорится в меме “мытищи”. Если ты её ловишь и тебя качает эта волна, то тебе понравятся песни, которые я записал.
Sacha: Это тёмная энергия кстати? И вообще какова энергия протеста?
Дмитрий: Энергия не может быть темная, она сияет всегда. Плохо когда её нет, и я бы хотел, чтобы в моих дальнейших композициях было больше энергии, чтобы человек мог действительно заряжаться ей. Сам протест – это желание пробить реальность. В детстве весь мир вокруг тебя, а потом понимаешь, что ты лишь частица мыслящей материи. В конце концов, всё валится в могилу, и поэтому, пользуясь любезно оказанной мне помощью Коляна, я решил спеть ещё несколько тем и отдать дань уважения делам старины, исполнив “Ramones”.
Sacha: А зачем, если всё в конце валится в могилу?
Дмитрий: Просто. Чтобы связать прошлое и будущее, прозвучать в душах у юности, передать эстафету дальше, просто крикнуть самому себе в пустоту: я живу.
Sacha: Отзывается эхом? Подписчики мотивируют?
Дмитрий: Отзывается, мы же с тобой разговариваем. Меня потом уже сделали админом, я не так много принимаю участия в жизни паблика. Стараюсь всегда выкладывать там только творчество самых неожиданных авторов и чищу стенку от говна и политики.
Sacha: Вот давай про говно и политику. Как абстрагироваться?
Дмитрий: Жизнь коротка и мимолетна, поэтому не стоит воспринимать всерьёз политику. Это из серии “эзотерика”, ясновидящие колдуны. Статуи лысого в количестве миллиона по всей Евразии. Просто с псевдонимом мужика “Ленин”. Если бы я был Лениным, написали бы “Санин”? Это просто шизофрения. Как можно относится к политике серьёзно, если, конечно, не зарабатываешь этим.
Sacha: Ну, есть мнение, что она может быть положительной? Какой-нибудь условный Сингапур был дырой, а стал городом-садом.
Дмитрий: Существуют влиятельные люди. Когда есть их добрая воля – чтобы там-то и там-то было хорошо – то там будет все в порядке, начиная с дорог, общественных зон и подъездов. Плохо то, что мало доброй воли и много злой. Но это не вопрос политики.
Sacha: А откуда воля берётся, безотносительно окраски?
Дмитрий: Так развивается реальность. Воля – это внутреннее свойство человека и общества. Может быть, это предначертания какие-то исполняются.
Sacha: Ну посмотри, например, на Россию сегодня. Какая там воля? Её же нет.
Дмитрий: Там есть русская воля, но она влияет на здоровье.
Sacha: Ну не на Болотной же?
Дмитрий: Я гулял там с девочками, каждый день на газонах сидели под кустами, были хиппи, панки, металлисты, хардкорщики. А потом стало все больше и больше народу появляться, “блогеров”. Почти у каждого тогда был ЖЖ, в том числе и у меня. А потом я смотрю – е***ь, да там взбунтовалась толпа. Просто собралось слишком много людей в одном месте, и появились крикуны и провокаторы, которые сделали из толпы хипстеров и ниферов – бунтовщиков. Ранее там поставили поехавший памятник людским порокам шемякинский (скульптурная композиция “Дети – жертвы пороков взрослых”), видимо он и закшварил место.
Sacha: Это одна из причин почему ты уехал?
Дмитрий: Прежде всего, для меня переезд в Молдавию был возможностью начать самостоятельную жизнь. Не знаю, как вёл бы себя “взрослый я”, останься он в Москве. Может быть, тоже стал политизированным блогером. Или, может, уже сидел бы.
Sacha: Тут нормально?
Дмитрий: Мне нравится.
Sacha: Культура сильно отличается? Я раньше думал, что живу в части “русского мира”.
Дмитрий: В целом, есть свой колорит, но меня поражают больше природные красоты и монастыри Молдовы. Нравится видеть сельский быт, сохранилось многое, чего нет в российской деревне. Участвовал и в свадьбах, и похоронах, почувствовал переживания простых людей. “Русский мир” есть и в Молдове, но он смешивается здесь с румынским. Используются слова из обоих языков, местный политический калейдоскоп настолько ярок, что я просто не различаю, кто есть кто. Понятно, что страна в руках нескольких влиятельных семей: есть люди представляющие интересы РФ, есть те, кто за Румынию. Меня это мало тревожит. Моя любимая жена Катя, которая даёт мне вдохновение для творчества – гражданка Молдовы, и теперь я тоже собираюсь учить язык и получать гражданство, мне это не в тягость. Здесь жизнь не хуже чем в среднем по России, с притеснениями по поводу моей национальной принадлежности не сталкивался, люди привыкли чаще улыбаться. Мне вот так повезло здесь оказаться и познать в сравнении.
Sacha: Так. А что тревожит?
Дмитрий: Тревожит только жестокость и тупоумие в людях, то, что не ценится человеческая жизнь. То, что я делаю – это не для Молдовы по сути, это для рунета. Все, кто читает и пишет на русском, могут это воспринять. Так же как румынские «манеле» направлены на свою аудиторию, мой стиль также имеет своих поклонников.
Sacha: Вот кстати. Манеле же румынский фольклор, есть даже какой-то унылый украинский. А русский? Не Зыкина же.
Дмитрий: Я думаю, в России место “манеле” занимает русский шансон – песни простого народа. Хоть и рожи неумытые порой или широкие слишком, но душевно забирает.
Sacha: Ты вот в начале сказал, что ты простой человек. Но в тебе есть протест. В шансоне его явно нет.
Дмитрий: Как нет? Послушай настоящий шансон – Аркадия Северного. Сама биография этого человека…
Sacha: Мы же не про тот шансон всё-таки, скорее про какого-нибудь Михайлова или Трофима.
Дмитрий: Ну, этот «шансон» – просто вырождение жанра. Возможно, есть люди, которые отождествляют себя со Стасом Михайловым или Трофимом, и их это прет, они сопереживают герою сцены. Я к ним не отношусь.
Sacha: То есть с одной стороны политблоггеры, а другой те, кому в радость вырожденный шансон?
Дмитрий: Антоха, который удалил группу “Канцы Света”, кажется поймал фишку. Там на месте паблика – купола и трэк Миши Круга. Я бы тоже хотел быть “трофимом”, у которого всё “в поряде”, или Стасом Михайловым. Но у них лица, как у профессиональных экстрасенсов по ТДК.
Sacha: Ты смотрел открытия олимпиады?
Дмитрий: Да, смотрел.
Sacha: Вот эти бабы с кокошниками, Стравинский и Кандинский. Это же шутка “Первого канала”, это же н***й никому не упало.
Дмитрий: Ну, шоу создавал швейцарец, ему надо было что-то показать. Вроде удачно получилось, с подтекстом. Когда началась часть про СССР, не порадовал только герб “совка” под куполом стадиона.
Sacha: Это же типа общенародный праздник, и на самом деле основная масса задалась единственным вопросом: а почему не было Лепса?
Дмитрий: Несмотря на всю вульгарность, Лепс действительно неплох. Мне нравится, как он перебирает своими накокаиненными пальцами. Его аж судорога сводит, когда он орёт. Мне близка такая энергетика.
Sacha: То есть был показ всего старого: были классики, было “Время вперёд”. А что сейчас? Какая сейчас в РФ культура, которую не стыдно показать не простым людям, а миру?
Дмитрий: Я думаю, это рунет, остального просто не существует.
Sacha: Ну вот VK у Сечина, ЖЖ там же, Ленту закрыли… то есть та самая политика лезет в него грязными лапами. И что остаётся?
Дмитрий: Просто говорить то, что думаешь. Что поделать, нельзя же всегда бояться всего. Закрывают один сайт – появится другой, это не остановишь. Если посадят, можно как Солженицын книгу написать.
Sacha: Кстати, это же важно, ведь в литературе нет цензуры, никто не запрещает книги, но интернет под колпаком.
Дмитрий: Существует список запрещенных картинок и литературы, за которые дают срока.
Sacha: Ну это маргинальная литература, Геббельс…
Дмитрий: Геббельс это уже история.
Sacha: Сорокина печатают.
Дмитрий: А Сорокин – классика. Рукописи не горят, если книга стоящая. Она появится и повлияет на человеческие умы и жизнь в стране.
Sacha: А конкретно книги Сорокина или Пелевина влияют?
Дмитрий: Это может только история показать, но лучше, конечно, чтобы было, как у Пелевина, чем как у Сорокина.
Автор: Sacha Grekav