Американская журналистка Элина Фурман рассказала CNN о своем детстве, проведенном в Молдове

Американская журналистка Элина Фурман рассказала CNN о своем детстве, проведенном в Молдове, и о визите на родину, которую она давно считала потерянной.

Сколько себя помню, я изо всех сил пыталась объяснить людям, откуда я. Американцы знают о Советском Союзе, но мало знают о различных действующих лицах республик, представлявших бывший СССР.

Называть себя русской мне казалось неправильным. И когда я ссылалась на Молдову, где я на самом деле выросла, в ответ я получала лишь пустые взгляды.

«Сейчас она называется Молдова», - говорила я. "Где это?" - сразу следовал вопрос.

Шли десятилетия, и я не был уверена, откуда я. Моей страны даже не было на карте, когда я был молода, и в моем сердце я чувствовала себя бездомной.

Америка стала моим домом. Я провела всю свою взрослую жизнь в Соединенных Штатах. Я вышла замуж здесь, вырастила своих дочерей и жила своей американской мечтой. Тем не менее, часть меня всегда отсутствовала, и я не знала, куда идти, чтобы найти ее.

Все это было до тех пор, пока однажды в 2019 году я не получила сообщение от одноклассников из средней школы с просьбой вернуться на встречу с ними.

Вернуться в место, где меня воспитали, было страшно. Прошло более 30 лет, и из того, что я читала в новостях, в Молдове дела шли не очень хорошо.

Это одна из самых бедных, наименее посещаемых и политически нестабильных стран Европы. Многие люди покидают страну. Но это была только половина истории.

Шёл декабрь 1989 года. Мне только что исполнилось 20 лет, когда я уехала в Соединенные Штаты, оставив своих родителей, в разгар крушения моей страны, сразу после падения Берлинской стены.

Я не знала там ни души. Все, что у меня было - это 61 доллар в моем кармане, маленький чемодан и желание быть свободной.

Толчком к побегу стал мой арест за продажу джинсовой юбки. Я знала, что незаконно продавать что-либо за пределами государственных магазинов, и если меня поймают, я могла бы попасть в тюрьму за «спекуляцию».

Мне нужны были деньги на еду, и я надеялась, что меня не накажут, особенно в условиях перестройки.

Но когда двое милиционеров отвезли меня в участок ​​и целый день допрашивали, обещая разрушить мою жизнь, я испугалась.

Взятка освободила меня, и к тому времени я инстинктивно поняла, что должна найти выход. Я понимала, что когда я окажусь за железным занавесом, пути назад уже не будет.

Окунуться в дом моего детства было одним из самых смелых решений, которые я когда-либо принимала.

Я вооружилась небольшой стопкой старых черно-белых фотографий, единственными памятными вещами, оставшимися от моей прежней жизни, и моими еще более ограниченными воспоминаниями. Я нервно готовилась к поездке.

Когда самолет приземлился в Кишиневе, мое беспокойство усилилось. "Вы впервые в Молдове?" - мой сосед спросил меня.

Наверное, мое беспокойство было заметно, но все, что я смогла ответить, было «Впервые за долгое время».

С тревогой возясь с моим багажом, я передала свой американский паспорт молдавскому паспортному контролю и наблюдала за их взглядами во время досмотра. Я вошла в город прямо в объятия моих одноклассников, которые пришли поприветствовать меня, и мои страхи сразу рассеялись.

Моя поездка на машине из аэропорта была нереальной. Если бы не мои друзья детства рядом со мной, я не могла бы сказать, где я нахожусь.

Новое название для Молдовы подходит, потому что Кишинев ничем не похож на город, который я помню. Я чувствовала себя как турист в своем собственном доме. Все изменилось: алфавит, деньги, флаг, одежда, рекламные щиты.

Серого монолита, запечатленного в моем разуме, больше нет; город и люди красочнее.

Супермаркеты и дизайнерские бутики пришли на смену государственным магазинам, торгующим пропагандой и униформой. Строительные работы везде, и все разговаривают по мобильному телефону. Вы можете купить суши, сходить в караоке-бар и заказать гамбургер или французскую выпечку.

Советское прошлое, которое я помню, - это просто исчезнувший образ жизни, старая история или архивный фильм. Жизнь и детство, которые я помню, больше не существуют.

Здесь я нашла связь с одноклассниками, с большой семьей, о которой я давно говорила, что ее у меня больше нет.