Новый главный режиссёр театра Чехова Линас Мариюс Зайкаускас о молдавском театре и «высоком» искусстве как двигателе экономики
Линас Мариюс Зайкаускас — уроженец Литвы, но палитра его творчества действительно космополитичная. С начала войны в Украине он оказался в Молдове, а с недавнего времени стал главным режиссером театра им. А.Чехова. Удастся ли новому голосу возродить его из пепла? Увидим. А пока предлагаем вашему вниманию беседу с режиссером.
Я вырос в Паневежисе, фабричном литовском городе, в котором действовал один из лучших театров Советского Союза.
Руководителем Паневежского драматического театра был Юозас Мильтинис, ученик великого Шарля Дюллена, и французская школа предлагала советскому зрителю значительную альтернативу. Станиславский, конечно, проповедовал театр переживания от слова «жить», но он все равно оставался очень театральным. Шарль Дюллен и знаменитый французский картель четырех (Шарль Дюллен, Луи Жуве, Жорж Питоев, Гастон Бати) еще более усиливали реалистичность театра, делали его гиперреалистическим, но пробовали соединять это и с символизмом.
К тому же в советское время литовцам было разрешено больше, чем москвичам или ленинградцам, можно было ставить тех авторов, которых не очень ставили в Советском Союзе – Стриндберга, Ибсена, «Макбета» Шекспира, который был практически запрещен, так как вызывал болезненные ассоциации. Прибалтика оставалась своего рода советским Западом.
Молдова в моей творческой географии появилась случайно. Я ставил много и в разных странах — России, Украине, Литве, Польше, Румынии, Турции, Грузии, Казахстане… За свою карьеру я поставил более 130 спектаклей.
Последним моим пунктом работы с супругой (она у меня сценограф, и мы уже много лет работаем вместе) была Одесса. Только мы успели осенью 2021 года подписать контракт, как в феврале 2022 началась война. Нам пришлось перебираться в Молдову, мы взяли с собой один чемодан, думали, что война продлится недолго. Национальный театр в Бельцах пригласил нас поставить спектакль, мы его сделали – война не закончилась. Нас пригласил на постановку театр в Кагуле, мы поставили там два спектакля – война продолжалась. Затем поступило предложение поставить спектакль в кишиневском театре Чехова, мы поставили – война продолжается.
Сейчас я в театре занимаю пост главного режиссера, а моя жена – главного художника. Пока мы нашли пристанище здесь, в Молдове, и хотим сказать вашей стране только самые теплые слова за помощь и нам, в частности, и всем украинским беженцам в целом.
Театр Чехова я застал во время его перестройки, ушел старый директор, пришел новый – Феодор Гладий, он юрист, и его министерство культуры назначило и.о. директора. Я видел очень большое количество директоров в разных странах и разных театрах, и могу сказать, что хороших руководителей всегда найти очень сложно. Гладий был прекрасным юристом, и у министерства есть желание вернуть его обратно. Но мне кажется, двух неплохих юристов в Кишиневе найти легче, чем одного директора, причем в таком сложном коллективе, как коллектив театра Чехова.
Мы понимаем, в какой ситуации сейчас находится все, что связано со словом «русский». Увы, идет война, увы, отношение к этому слову в мире, будем откровенны, плохое, и театру нужно сделать все, чтобы он показал свою позицию, чтобы был элементом не разъединяющим, а напротив, объединяющим нацию и национальности.
Позиция театра должна быть только антивоенной и никакой другой, а постановки — продвигать национальную драматургию (молдавскую, румынскую) на русском языке. Это очень важный момент, о котором не стоит забывать. Сейчас в Молдове объявлен год украинской культуры, и я убежден, что театр должен поставить украинскую пьесу. Я даже знаю, что предложить…
Многие театры попадают в следующую ловушку. В желании продать больше билетов они медленно скатываются на ширпотреб, а широкое потребление — это всегда потребление дешевое. Ты моментально теряешь интеллигентного зрителя, но к тебе приходит новая публика – в театр она могла не ходить никогда, она мало развита интеллектуально, ищет в театре не развития, а развлечения. Директора радуются: «Мы ставим фуфло, а публика идет», — только они забывают, что подобные люди приходят в театр от силы раз в год, так как находят развлечения легче и поверхностней, а потом перестают это делать вовсе, и через пять лет аудитория театра исчезает вообще.
Оказавшись в такой ситуации, администрации часто начинают перекладывать вину – на экономику в стране, на то, что у людей нет денег на покупку билетов… но на самом деле у них больше нет желания. У тех, кто был когда-то, его нет, потому что им предпочли зрителя на несколько голов ниже, у тех, других, — потому что театр им был никогда по-настоящему не нужен. Часто это происходит с театрами в провинции…
Актерам нельзя застревать на месте, каждая профессия развивается. Если ты говоришь, что прекрасный дантист, потому что работаешь с 1220 года и умеешь хорошо и ловко выбивать зубы, к тебе вряд ли придут. Если актер уснул на лаврах и забыл, что профессия поменялась и ушла далеко, а он продолжает упорствовать со своим «это же мои традиции», то его традиции никому уже становятся не интересными.
Выбирая для постановки повесть Чингиза Айтматова «Пегий пес, бегущий краем моря», я откликался на просьбу министерства культуры и руководства театра поставить что-то одновременно и кассовое, и фестивальное. Поэтому рискнул взять произведение, которое уже ставил и которое соответствовало заявленным требованиям.
В России этот спектакль номинировали на «Золотую маску». Было рискованно ставить его снова в стране, вкусов которой ты не знаешь. В разных странах вкусы очень разные, и то, что «выстреливает» в одной, может пройти незамеченным в другой. Но рискну предположить, что у нас получилось.
На спектакль начала приходить немного другая публика, чем та, которая приходит в этот театр обычно. Появилось больше румыноговорящих. Хочется думать, что наш спектакль стал объединяющим элементом для общества.
Живя в Молдове, я стараюсь, как можно больше узнать местный театральный мир. В других странах больше знают румынский театр, чем молдавский. Имена многих румынских режиссеров – Габора Томпы, Щербана, Пуркэретэ, Африна, Александра Хаусватера – мирового статуса. Молдова всегда оставалась в тени Румынии, но в Кишиневе я открыл для себя творчество прекрасных режиссеров. Кишинев оказался для меня намного более интересным в театральной сфере, чем я представлял.
Сегодня признанный лидер мирового театра, который задает тренды, — это театр Германии, Австрии и немецкоязычной Швейцарии. Во франкоязычной Швейцарии более развивается современный балет и танец. Немецкоязычный театр сейчас с одной стороны гиперреалистичен, а с другой – с окраской экспрессионизма, и это можно назвать главным театральным трендом наших дней.
Впрочем, это не означает, что отступлений от правил нет. Мировой столицей театра сегодня часто называют австрийскую Вену, вице-столицей – Берлин. Туда съезжаются все лучшие режиссеры со всей планеты, например, Саймон Стоун из Австралии, Роберт Уилсон из Соединенных Штатов, Кэти Митчелл из Великобритании.
Почему сегодня наблюдается такой бум в отношении театра в Германии и Австрии? Там государство выделяет больше всего денег «высокому» искусству. В любом учебнике экономики вы можете прочитать, что экономику страны можно развить, опираясь на «четыре кита»: 1) географическое положение страны — выход к морю, ресурсы, бедные или богатые страны-соседи; 2) работу социальных институтов, грубо говоря, есть коррупция или нет; 3) науку и образование; 4) культуру и «высокое» искусство – здесь особенно подчеркнем «высокое», не массовое.
Про «четвертого кита» многие страны часто забывают, и им нужно об этом постоянно напоминать. «Высокое» искусство учит мыслить креативно, думать метафорами, разгадывать ребусы, и это влияет на развитие интеллекта, а экономика сегодня не экономика девятнадцатого века, где главную роль играла физическая сила рабочих. Сегодня нужен интеллект.
Современные режиссеры, работы которых выступают для меня своеобразным эталоном – немец Томас Остермайер, бельгиец Иво ван Хове, литовцы Римас Туминас и Оскарас Коршуновас, латыш Альвис Херманис.
В начале мая я представлю новую постановку в Кишиневе. Это будет «Человеческий голос» Жана Кокто. Актриса будет играть в витрине театра, а зрители — находиться на улице, слышать ее они смогут по своим телефонам, но для этого нужно будет подключиться к wi-fi.
Музы должны говорить даже во времена войн и катаклизмов, я убежден в этом, как должны продолжать рождаться люди. Человечество обязательно справится со всеми войнами и катаклизмами, а театр нам в этом поможет.
Беседовал: Игорь Корнилов