О загадочной церкви в селе Рашков и судьбе других уникальных архитектурных объектов в разговоре с доктором архитектуры Тамарой Нестеровой
Не секрет, что архитектурные объекты и связанная с ними история привлекают не только специалистов, но и туристов, всех, кто интересуется культурным наследием страны. У нас сохранены и реставрируются некоторые из них, например, старинный замок в Сороках, средневековая Бендерская крепость, православная церковь XV века в Каушанах, отреставрированы несколько монастырей. Но, кажется, для страны этого мало. О культурно-историческом наследии Молдовы мы побеседовали с доктором архитектуры Тамарой Нестеровой.
— Для привлечения интереса соотечественников и иностранцев к нашему культурно-историческому наследию, в т.ч. памятникам архитектуры, нам нужно больше восстановить – вы согласны? О каких объектах такого рода может идти речь?
— Да, можно сказать, что наблюдается бум интереса к памятникам архитектуры, и давно и во всех странах и континентах, доступность через медиа ресурсы к любой точке земли в этом убеждает без усилий. Конечно, пользуются «спросом» особенно «раскрученные» памятники, и не только архитектуры, но и памятные места, тем более что любой памятник является комплексным –в архитектуре содержится и история, живопись, скульптура, в том числе и элементы народного искусства и т.д.
Для обозрения памятника архитектуры памятник должен быть обустроен, исследован, и конечно созданы условия для приема туристов и всех заинтересованных. Для нас стало явной давно известная аксиома, что мы интересны миру настолько насколько наша культура открыта и понятна остальному миру. Поэтому стали пользоваться спросом не только всем известные мировые культурные центры, но и менее известные, местные культурные достояния, этнографические, мемориальныеместные музеи, все это свидетельство растущего интереса к истории на личном уровне.
Последние три десятилетия дали возможность людям активно участвовать в дискуссиях, особенно касательно идентичности и этнической, и языковой, и культурной. Люди стали активнее, особенно хорошо образованные, открыты дискуссиям, а памятники архитектуры, так называемые недвижимые, – немые свидетельства. В этой фразе все верно: памятники и свидетели, и немые, они есть, но могут заговорить только при правильном понимании.
При обострении ситуации в обществе, за многими ответами обращаются к памятникам истории и культуры, как к Пифии Дельфийской в Древней Греции. В обществе все взаимосвязано – история, памятники, культура, архитектура, которые путем исследования и интерпретации, могут о многом рассказать.
Выражение «Немые свидетели» не просто литературный штамп, а действительный. Этим объясняется паломничество к памятникам, особенно к загадочному начальному периоду, таких как Сорокская крепость, церковь в Каушанах, крепость в Бендерах, где выглядывают «уши» более раннего замка Тигины, и другие, менее медиатизированные памятники архитектуры, о времени строительства которых отсутствует информация.
Названные вами памятники архитектуры не имеют точно установленной даты строительства, все что мы о них знаем, это интерпретации исследователей, основанные на фрагментарно использованных исторических сведениях, частично выполненных раскопках, некоторых мифологизированных и фольклорных произведений.
— Надо ли восстанавливать, то, что было разрушено или находится в аварийном состоянии? Например, уникальные деревянные церкви в Петрушень, Городище и др.?
—Вопрос, конечно, интересный и дискуссионный. Практика последних лет свидетельствует об обратном, ни один разрушенный памятник архитектуры, не был восстановлен, равный по ценности, хотя бы внешнего вида. Удачных реконструкций нет, а неудачные – не хочется даже вспомнить, жалкое зрелище, это безжизненные макеты. Лучший вариант, когда содержание здания на соответствующем техническом уровне, когда прохудившиеся части здания постепенно заменяются новыми, как это было на протяжении истории.
Например, постепенная замена износившихся частей помогла сохранить деревянную церковь в с. Путна, причисленная ко времени образование Молдавского государства в 1359 г. до сих пор стоит, сохраняя форму, план, перекрытия, т.е. облик здания передает его старинную архитектуру. Но деревянные составляющие сооружения не сохраняются длительное время, особенно в нашем климатическом регионе.
Если рассматривать документальную историю церквей – когда построена, когда разобрана от ветхости, то средняя продолжительность деревянной церкви приблизительна равна 180-200 лет. Такой же возраст имеют культовые деревянные сооружения в Японии: регулярно, через 200 лет они разбираются и строятся из нового деревянного материала, размещая его на противоположном углу монастырского двора. Такова реальность, недолговечный строительный материал ставит под удар сохранность памятников деревянного зодчества, и это проблема и для России, с ее северными памятниками, как например в Кижах.
Восстанавливать здания после разрушения возможно, но для этого нужны хорошая профессиональная школа, проведенные честные и глубокие исследования, и культ «хорошо сделанной работы». Пример хорошего восстановления разрушенного здания – Компанила на площади Сан Марко в Венеции, правда, что для системных знатоков она остается «макетом».
— Сейчас проводятся комплексное изучение Покровской церкви в Рашкове благодаря поддержке ПРООН. С этой церковью связано много легенд, но что она представляет из себя с точки зрения архитектуры – ведь она непохожа на те, что мы привыкли видеть у нас?
— Современное село Рашков, Каменского района, изначально было городом в 17 веке (а после местечком в 18 и 19 вв.) с крепостью на самой южной окраине Речи Посполитой. В середине 17 века город вошел на некоторое время в состав России. В нем находится, кроме прочих, одна небольшая церковь, обычная по размерам для таких пограничных поселений, в довольно плохом состоянии – обрушены своды, потолки, искажены оконные проемы.
Церковь освящена в честь Покрова Божьей Матери и именуется Покровской, хотя местная фольклорная традиция приписывает её строительство Руксанде, дочери господаря Молдовы Василия Лупу, вышедшей замуж за Тимуша, сына Богдана Хмельницкого, который, как принято считать, подарил им Рашков, и в котором она жила после смерти мужа в 1653 г.
Вроде все ясно, к тому же в селе есть источник, носящий имя Руксанды. Таким образом, церковь датируется косвенными устного творчества, по сути, данными. Конкретно об этой церкви в исторических документах 17 века нет никаких сведений, а только данные 18 в. Археологические изыскания, особенно нумизматические данные, тоже указывают на последние десятилетия этого же века.
Но архитектура здания не коррелирует с выводами археологических раскопок. Прямоугольная форма плана, одинаковой ширины, без выделения алтарной апсиды, тоже прямоугольной в плане, простой план с отношениями внешних сторон 1х2 и вся простота плана характерна для Цистерцианского ордена, возникшего в конце Х – начале ХI вв. во Франции и распространенного во всех государствах Западной Европы, в том числе и в соседнем Польском королевстве уже в конце ХII в.
Позднее единый неф был разделен стеной на два ритуальных помещения, в чем легко можно увидеть приспособление здания для православного культа. Это второй этап – из католической церкви – в православную, а это значит поменялся религиозно-этнический состав верующих, что похоже на вхождение Рашкова вместе с регионом в состав России.
Ещё через некоторое время зданию придан план крестообразной формы, для чего снаружи были пристроены боковые ризалиты, абсолютно нефункциональные, не связанные с внутренним нефом, их задача была сделать план типичным для католических церквей. Такая форма плана в виде латинского креста, прекрасно читается сверху, а главный и задний фасад и боковые ризалиты приобрели барочные формы с сохранившими в разрушенном виде намеки на угловые криволинейные волюты с вазонами, характерные для стилистики барокко 17-18 вв. Это 3-й и, возможно, 4-й этап перестройки церкви, использование ее, опять католиками.
Вид, который имеет сейчас церковь – результат закрытия церкви в 20-30 гг. ХХ -го века и до конца ХХ в.
Можно указать на еще несколько деталей, которые не вписываются в позднюю датировку постройки церкви. Первое, увеличение на несколько рядов высоту наружных стен, это особенно заметно внутри здания, где первоначальная высота внутренних конструкций сохранилась, и они более низкие.
Второе, тоже важное – отсутствие портала входа, обычного для католических церквей. Входной проем обрамлен двумя широкими и цельными каменными блоками на всю высоты проема, и больше ничего, что еще больше указывает на аскетичный характер архитектуры цистерцианцев. Все отмеченные особенности архитектуры свидетельствуют о неоднократном переустройстве более раннего здания, чем конец XVIII в., к которому относятся все барочные формы церкви и даже незначительные детали декора, после ее реконструкции.
— На последней рабочей встрече в Кишиневе 1 апреля ученые с обоих берегов Днестра обсуждали разные вопросы, касающиеся изучения Покровской церкви. В частности, архитектор-реставратор И.Литвинчук, соглашаясь с некоторыми вашими тезисами, как и вы обратил внимание на уникальность церкви, причем не только в Молдове, но и вообще в регионе, и подчеркнул важность сохранить церковь как ценный объект культурного наследия. Что вас заинтересовало в его выступлении?
— Больше всего понравился его вывод об уникальности плана церкви, которому он не нашел аналога. И это замечательно, но непонятно, поиск, кажется, был только по ближайшим к Рашкову областям Украины, но если рассматривать шире, тот ареал распространения католических культовых зданий в восточной Европе, то можно найти много таких небольших церквей с аналогичным планом.
В первую очередь это южные области Польши, где похожие церкви датируются, начиная с конца XII-го века и дальше становятся национальной особенностью польской средневековой архитектуры церквей, особенно восточная часть с прямоугольным планом – «фишка» архитектуры церквей цистерцианского ордена.
В итоге, можно утверждать с большой долей уверенности, что такой план церкви мог быть построен в довольно раннем периоде этого местечка с крепостью, но есть, что называется, один «нюанс» – используемые до сих пор исследователями документы не позволяют говорить о более раннем периоде Рашкова как поселения. Но, на это возражение можно найти ответ – не на все вопросы находятся подтверждающие документы, часто ответ дают исследования, в нашем случае, архитектуры здания как сохранившегося «свидетеля», совокупность непротиворечивых суждений и исключение невозможных вариантов ответа. Тоже использование эвристики как метода исследования, и никто еще не отменял возвращение к повторным междисциплинарным комплексным изысканиям.
Материал предоставлен Молдавским историко-географическим обществом.