Время карантина и самоизоляций — хороший повод, чтобы немного притормозить, выпасть из суеты будней и поразмыслить о жизни, куда мы идем и зачем, что делаем правильно, а что не очень. В ставшем внезапно популярном романе Альбера Камю «Чума» (1947), который вдруг оказался главным бестселлером начала 2020 года, эпидемия разрушает привычку и обнажает абсурдность человеческого существования. Болезнь снимает все завесы и показывает лицо жизни, как она есть. А вот что делать, столкнувшись с этой правдой, каждому решать самому. Изменит ли она его или нет, зависит от человека. В качестве фильма на выходные на этой неделе мы выбрали нетленную классику, в которой речь тоже идет об эпидемии. К сожалению, «Смерть в Венеции» слишком актуальна именно сейчас, когда Италия стала одним из главных очагов распространения COVID-19. Поэтому пройти мимо этого фильма просто нельзя.
“СМЕРТЬ В ВЕНЕЦИИ”
Оригинальное название: Morte a Venezia;
Год выпуска: 1971;
Страна: Италия; Франция;
Режиссер: Лукино Висконти;
Сценарий: Лукино Висконти, Никола Бадалукко, Томас Манн;
Музыка: Густав Малер;
Жанр: философская драма;
Награды: Приз в честь 25-летней годовщины Каннского кинофестиваля; 4 премии Бафта за лучшую операторскую работу, лучшую работу художника, лучшие костюмы и лучшую музыку к фильму; Премия «David di Donatello»;
Актеры: Дирк Богард, Бьорн Андресен;
Продолжительность: 130 минут.
Синопсис:
Композитор Густав фон Ашенбах приезжает в Венецию, пока еще не зная, что в ее каналах притаилась болезнь. Эпидемия (нет, не коронавируса, но ждите новых прочтений уже очень скоро) пустила корни на солнечной итальянской земле. Венецию дезинфицируют, город затянуло дымом костров. Венеция умирает, а вместе с ней под Пятую симфонию Густава Малера погружается в бездну сам Ашенбах.
Лукино Висконти — один из столпов итальянского кинематографа наравне с Федерико Феллини и Микеланджело Антониони. Но их звонком многоголосие его партия — самая минорная, окрашенная преимущественно в трагические интонации. Последний представитель старинного аристократического рода, он словно нес на себе груз веков, который мешал, но от избавиться него не получалось. Понимание, что он последний в когда-то могущественном, но угасшем семействе, осознание, что старая культура безвозвратно ушла — эти чувства накладываются на все его фильмы. Главной темой Висконти можно назвать гибнущий, обреченный аристократизм. Критики уподобляют его ленты операм: действительно, фильма «Рокко и его братья» (1960) не было бы не только без «Идиота» Достоевского, но и без «Травиаты» Верди, и подобных параллелей можно привести множество. Дебютом режиссера в кино стала «Одержимость» (1943), которую можно отнести к редкому для итальянского кинематографа жанру нуара. Но итальянский нуар оказался еще и одним из краеугольных камней неореализма, у истоков которого Висконти стоял тоже. Неприкрыто и без ширм показывая жизнь обычных людей, режиссер всегда делал акцент на сильных личностях, чей конфликт с несовершенной для них реальностью выливался в драматические последствия.
«Смерть в Венеции» — один из самых пронзительных, печальных и нежных фильмов Висконти. Его премьера состоялась в 1971 году на двадцать пятом Каннском кинофестивале. Творению режиссера пророчили Золотую пальмовую ветвь, но в итоге Висконти ее не получил, что очень оскорбило режиссера и вызвало вал возмущений общественности. Когда в итоге ему дали утешительную премию в честь 25-летия фестиваля, Висконти уже почти уехал из Канн, но позже вернулся, чтобы ее забрать. С годами «Смерть в Венеции» была восстановлена в правах, сегодня она полноправно считается одной из вершин итальянского кино и в числе самых великих фильмов в истории мирового кинематографа. Творение Висконти имеет репутацию и идеальной экранизации: новелла Томаса Манна передана в ней максимально точно, а попадание в настроение произведения стопроцентное. Это один из самых совершенных эстетически фильмов, где цвет, свет и музыка сливаются в узорчатое струящее полотно. О некоторых его трактовках поговорим ниже.
Трактовка первая, поэтическая. Смерть шествует по Венеции. Венеция поражена недугом, который разъедает город. Венеция больна. Она пустеет. И на фоне всеобщего упадка – последнее созерцание Красоты. Гибнущее и тающее. Мысли о скоротечности молодости, эфемерности жизни, иррациональности любви. И тогда в этом сюжете прочитывается вся суть человеческого существования. Что такое жизнь, как не созерцание красоты, которую не уловить, которую медленно отбирает и разрушает время и которая подчинена увяданию – и все это под маской? Везде карнавал. Венеция прячет под маску благополучия холеру, Ашенбах – прошедшую и невозвратимую жизнь под искусственно созданную видимость молодости, которая расплывается краской на солнце… Жизнь – тающий песок в стеклянной колбе часов.
Трактовка вторая, философская. “Смерть в Венеции”, конечно, это еще история и об упущенной жизни. Ашенбах потратил ее ноты и музыку, разум и искусство, не позволяя себе жить. Веселый, полный энергии и солнца Тадзио — тот, кем Ашенбах не стал и никогда уже не станет. Оттого-то он так отчаянно преследует лучшую версию самого же себя, которую ему не достичь. Висконти дает понять, что искусство не жизнь, а талант не дар, а проклятие. Он обрекает на оторванность от людей с их тихими радостями и на ненужный чад познания, изматывающий и опустошающий. Сухость разума ведет к параличу чувств, а это и есть смерть. Аполлоническое начало всегда заворожено дионисийским. “Когда мы, мертвые, пробуждаемся, мы понимаем, что никогда не жили”, — скажет одна из героинь последней пьесы Ибсена. Мечта о жизни — в музыке Малера. Нежной и элегичной, словно первая влюбленность в зачумленной Венеции. Будто сон о несостоявшемся. И самое страшное — не эпидемия холеры, а то, что жизнь была упущена изначально, а ее призрак, материализовавшийся в ангеле во плоти Тадзио, — недостижим и навсегда ускользает.
И, наконец, третья трактовка, мистическая. Венеция – остров Смерти, пограничное царство. По его каналам плавают гробы. Ими правят Хароны. Смерть зовет сюда Ашенбаха, чтобы забрать его душу. Любые попытки бегства из Венеции оборачиваются неудачами. Рок непреодолим, и Танатос, в конце концов, посылает душе Ангела, проводника, принявшего облик Тадзио. Его цель – забрать композитора и осуществить мистерию ухода в потусторонний мир.
Не важно на самом деле, как понимать “Смерть в Венеции”. Она, как и всякое великое произведение искусства, открыта трактовкам. Но главное все-таки – не дать жизни промчаться мимо.
Автор: Игорь Корнилов.