Александру Бордиан, выпускник Факультета истории и философии Молдавского Государственного университета, свой первый роман создавал в 2015-2017 годах в Барселоне, Венеции, Монпелье и Макнесе. В 2018 году «Casa Inglezi» был отобран для литературного фестиваля в Шамбери, также его включили в топ лучших дебютов в Румынии. Роман обогащает отечественную литературу свежими интонациями и новаторским подходом к построению текста.
Место действия «Casa Inglezi» – Кишинев начала ХХ века, пыльный городок на окраине Империи, которая обречена и уже начинает трещать по швам. Скоро Кишинев впервые прославится на весь мир: пройдется кровавой полосой по газетным заголовкам самых отдаленных стран новостью о еврейском погроме 1903 года.
Александру Бордиан, основывая повествование на документальном материале, создает произведение модернистское и экспериментальное по духу. Внутренние монологи персонажей, приближенные к потоку сознания, пересекаются в тексте с графическим материалом: стилизованными вырезками из газет, фотографиями, меню, — а они, в свою очередь, соседствуют со вставками в духе театральных пьес или оригинальной авторской формой письма.
Время действия хоть и точно определено, но в итоге становится в каком-то смысле условным: в реальности Кишинева начала ХХ века без сомнения прочитывается и Кишинев начала XXI. “Тогда” и “сейчас” теряются друг в друге, прошлое и настоящее завернуты, словно в ленту Мёбиуса. Параллельно в тексте проступает третий временной пласт: два Кишинева, прошлый и настоящий, оттенены сюжетами античной мифологии, древнеримской истории. Так что хронотоп романа устроен крайне прихотливо, троится, отражается в зеркальном коридоре эпох. Кишинев становится городом, где времени одновременно не существует и где все времена существуют бок о бок друг с другом. И в то же время литературная конструкция «Casa Inglezi» в каком-то смысле условна, это именно мир художественного произведения, живущий по своим автономным законам и лишь намекающий на свое соседство с реальностью. Но именно это придает роману очарование.
Проза Бордиана выпукло ритмична: ее приятно произносить вслух и ощущать поступь слов на языке. Автор напаивает свой текст одновременно горьким привкусом жесткости и скользящей сквозь него элегантностью. Все это подернуто легкой эротической дымкой, которая выглядит органично и выдержана со вкусом. В некоторых моментах потоки слов романа достигают кристальной степени поэтичности, почти кортасаровской по насыщенности образов. «Unele melodii mă inundă cu sublima savoare a nucilor îngheţate, a frunzelor putrizite, a oglinzii transpirate» — примерно также воздействует на читателя и проза Бордиана.
В тексте «Casa Inglezi» мелькают министр внутренних дел Вячеслав Плеве, будущий губернатор Бессарабии Константин Мими, журналисты, нувориши, полицейские, аристократы, проститутки, приехавшая на гастроли в Кишинев актриса из Америки. Всех их объединяет город у имперской границы. Из Кишинева нити повествования уводят в Одессу и Нью-Йорк. «Casa Inglezi» — поразительный читательский опыт, чистое интеллектуальное и эстетическое наслаждение, и приятно осознавать, что подобные книги пишутся здесь и сейчас.
Мы навестили писателя в редакции Radio Europa Liberă, чтобы поговорить о его романе, литературе в целом и многих других вещах.
О роли литературы
Наверно, с моей стороны будет наивно произнести это, но я верю, литература способна как-то изменить пространство, в котором мы живем, — пространство, сплошь наполненное пороками и проблемами. Желание писать пришло ко мне где-то в 2014 году. Я читал запоем Генри Миллера и Габриэля Гарсиа Маркеса, они изменили нечто в самой структуре моей личности, и я понял, что именно литература способна спасти меня и что она очень мощная сила, через которую можно сказать гораздо больше, чем через книги по истории. Она гораздо выше и тоньше политики, помогает преодолеть ее, заглянуть за ее ограничения. Жаль, что в Молдове литературу совершенно не ценят.
О романе «Casa Inglezi»
Еще когда я учился на Факультете истории, меня заинтересовала тема Погрома 1903 года. На самом деле мы не задумываемся об этом, но ХХ век в первый раз показал свое лицо именно в Кишиневе. Наш еврейский погром оказался прологом ко всему столетию. Мы предсказали, каким оно будет: бесконечно жестоким, нетерпимым, диктаторским. Для написания романа я изучал много исторических документов и монографий. Мне очень помогли воспоминания губернатора Бессарабии Сергея Урусова. Прототипом главного героя, журналиста по имени Платон, стал Павел Крушеван. Его клеветнические, антисемитские и манипуляторские публикации в газете «Бессарабец» и спровоцировали события 6-7 апреля 1903 года. Однако реальность и вымысел я в романе сильно перетасовал.
О Кишиневе в начале XX и XXI века
Мы и сейчас пребываем примерно в том же состоянии стагнации и летаргии, что и в начале ХХ века. Мы живем в условиях, когда ничего не происходит. Мне даже иногда кажется, что у нас люди начинают делать друг другу зло от скуки, пустоты своих жизней и равнодушия. И так, в этом взаимном зле, мы и живем. Как бы горько это ни звучало, но Кишинев — абсолютная периферия. По отношению к любой из стран. И жизнь у нас здесь не столичная, а глубоко провинциальная. Посмотрите, в какой беспросветной нищете живет большая часть его жителей: пройдитесь возле Вокзала, около этих толп людей, которые продают поношенные вещи, чтобы выжить. Потом поезжайте в центр: вы увидите красиво одетых мужчин и женщин, которые говорят об эко-трендах и здоровом питании. И это все – одно пространство. Но большая часть Кишинева — это все же город грусти и разочарования. И это очень опасно. Потому что если игнорировать проблемы, однажды все закончится, как в фильме «Джокер».
О месте прошлого в восточноевропейской культуре
Искусство Восточной Европы, будь то литература или кино, сегодня больше исследует прошлое, и это очень интересная тенденция. Наверно, у нас ХХ век по-настоящему не закончился, наши исторические травмы нас не отпускают. Нам очень важно понять свои корни, откуда мы пришли и почему мы такие, какие есть. Например, в своем творчестве я начал с эпохи прадедов. Во втором романе я думаю затронуть уже времена родителей, а потом двигаться к нашим дням. Тогда будет видна преемственность и связь.
О литературе в Молдове
Литература в Молдове – явление призрачное. Здесь есть люди пишущие, но в зависимости от языка, на котором они работают, они вынуждены реализовывать себя на книжном рынке либо Румынии, либо России. Там культурные центры. Наше положение чем-то напоминает ситуацию в Швейцарии, где несколько языков и где книги создаются на французском, немецком и итальянском. Каждая из них становится потом частью той литературы, на языке которой она создана. Думаю, литература определяется все же языком, а не территорией. Именно он подлинная родина писателя. Сегодня мы в Молдове живем открытыми двум культурным полюсам. С одной стороны, у нас есть выход на Румынию, а через нее – на богатейший мир романских культур. С другой стороны, нам открыт доступ к не менее богатой русской культуре. Это как два крыла, и они замечательно дополняют друг друга. Поэтому у нас есть все возможности быть внутренне богаче. Самые интересные творческие личности рождаются в условиях мультикультурности.
Об актуальном положении литературы в Молдове
В Молдове литература по-настоящему не проявилась. Слишком мало времени прошло, его нужно в запасе, чтобы созрели стоящие плоды. В Албании, например, есть Исмаил Кадаре. Он в одиночку вывел свою страну на международную литературную арену. Один гений спас всю национальную культуру. У нас такие фигуры, как Исмаил Кадаре, пока появиться не могут. Проблема в том, что в нашей стране у человека пишущего нет солидного социального статуса. Когда говоришь, что ты писатель, к тебе минимум начнут относиться с иронией. Вот журналист, это уже более привычно. Трагедия молдавского общества в том, что ум здесь не ценят. К тебе начинают относиться уважительно, только если у тебя появляются деньги. Всё! Отсюда все наши проблемы. Актуальные ценности нашего общества – кошелек и желудок. У нас нет интереса к цивилизации. Напиши сколь угодно скандальную книгу, никто просто не обратит внимания. Мы поражены равнодушием.
Об эмиграции
В Молдове часто можно наблюдать следующую ситуацию: когда мы на родине, то тоскуем по Западу, а когда на Западе, — тоскуем по родине. Примерно как в «Ностальгии» Тарковского. Мое желание уехать, например, постоянно. Но когда я уезжаю, меня преследует такое же желание вернуться , потому что именно здесь ты и встречаешь родственные души.
О счастье
У Марио Варгас Льосы в его замечательном эссе «Мир без литературы» есть такие слова: «Литература ничего не скажет человеческим существам, удовлетворенным своей судьбой, — тем, кому жизнь и так кажется полной чашей. Она — пища мятежных душ, проповедник разногласий, убежище для того, кого чем-то перекормили или чего-то недодали для того, чтобы он ощущал себя счастливым, полноценным». Полагаю, он был бесконечно прав, но не думаю, что среди нас вообще существуют счастливые люди. Да, у нас есть мгновения счастья. Я, например, люблю работу, которой занимаюсь, я читаю, пишу. Я могу сказать, что счастлив в материальном смысле. Но рано или поздно мы все сталкивается с пустотой и разладом мира, и тогда неизбежно получаем свою дозу несчастья. Все эти глупые мотивационные книги постоянно твердят: «Будь счастлив, будь счастлив!». А как быть счастливым, если несчастье – химический компонент природы человека? Подлинная литература всегда солидарна с твоими невзгодами. Она дает тебе шанс отыскать ключи к замкам внутри тебя, отперев которые, можно пойти дальше. Литература помогает преодолеть окружающий мир, равнодушный и невежественный. Впрочем, находиться исключительно в изолированной реальности – другая крайность, невероятно опасная.
О Нобелевской премии
Особенно ждал, чтобы в этом году Нобеля по литературе дали Людмиле Улицкой. Мои мотивы были весьма просты. Однажды я брал у нее интервью, и в случае ее победы говорил бы всем, что мне посчастливилось беседовать с нобелевским лауреатом.
О писателе в социальных сетях
Сегодня многие писатели ведут Инстаграм. На Западе это Нил Гейман, Маргарет Этвуд, Ханья Янагихара… Это стало модным. Однако если жить только в Инстаграме или Фейсбуке, сил на творчество не останется. У тебя обязательно должны быть дни без доступа в интернет. Использовать Фейсбук по работе — одно, но прожигать там свои жизни… К тому же оригинальность и Фейсбук – вещи несовместимые. Если ты много времени проводишь в сети, ты мало что будешь способен сказать миру. Просто потому, что потребляешь то же, что и остальные.
О писателях, которых нужно прочесть, чтобы понять ХХ век
Чтобы понять ХХ век, нужно прочесть всего Франца Кафку, Альбера Камю и, полагаю, Габриэля Гарсиа Маркеса.
О писателях, которых нужно прочесть, чтобы понять ХХI век
Думаю, что пока понимать ХХI век еще рано. Он только начался и неизвестно, куда нас заведет. Из российских писателей мне нравится Дмитрий Быков. Думаю, его следует читать обязательно.
О недавних литературных впечатлениях
Моим недавним открытием стал Камило Хосе Села. Его «Семья Паскуаля Дуарте» произвела неизгладимое впечатление, заставила внутреннее переосмыслять опыт собственного детства. Этот испанец словно сдвинул во мне какую-то глыбу, а именно ради этого мы и обращаемся к литературе.
О кинематографе
Обожаю кино. Думаю, именно за ним будущее среди многих и многих искусств. Мы живем в эпоху визуальных каналов коммуникации. Впрочем, литература и кино всегда будут идти рука об руку, помогать друг другу и дополнять. Очень люблю творчество Ингмара Бергмана, особенно «Персону» и «Молчание». Бергман воздействует на тебя почти подсознательно. У Феллини «8 с половиной», пожалуй, лучше «Сладкой жизни», а у Тарковского непревзойденным остается «Зеркало».
О Дэвиде Линче
Дэвид Линч — один из немногих живущих среди нас людей, кого можно с уверенностью назвать гением. Его «Малхолланд Драйв» — один из главных фильмов в истории кинематографа вообще. Никто до сих пор не снял ничего более великого, чем сцена в клубе «Silencio», когда Бетти и Рита приходят посмотреть выступление Ребеки дель Рио. Линч, быть может, лучше всех выразил в своем творчестве, что мы живем в мире, пораженном метафизическим злом, и все, что мы можем постигнуть здесь, – это боль и жестокость. Я изучил о Линче все, что было возможно. Теперь даже думаю заняться медитацией по его методике.
О музыке
Как бы хороши ни были литература и кино, но высшее из искусств – все же музыка. Один гений Стравинского стоит десятка фильмов и книг. Музыка – язык космический. Наверно, неслучайно ее всегда так много в фильмах Дэвида Линча.
О постправде
Сегодня часто говорят, что мы живем во времена постправды, окруженные отовсюду ложью. Однако вся история человечества – сплошная эпоха постправды. Другое дело, что в эру Фейсбука и социальных сетей масштабы всеобщего вымысла увеличились. Посмотрите на YouTube — это огромная империя дезинформации. Но нужно помнить и понимать, человечество жило во лжи и вымыслах всегда.
О будущем
Полагаю, будущее за тремя вещами: технологии, искусство и медицина. Причем искусство выстоит перед технологиями и не потеряет самоценность. Во все времена он было в хорошем смысле этого слова элитарным, попросту потому, что понимает его всегда очень малый процент.
О таланте
На самом деле я не верю в талант. Я верю в часы и дни тяжелой работы, в дисциплину. Мне нравится пример Флобера, который начинал как автор очень посредственных вещей, а в итоге написал «Мадам Бовари», один из важнейших текстов не только европейской, но и мировой литературы. Если кто-то уверен, что он талантлив, у меня для него плохие новости. Скорее всего, он просто сверхпосредственность.
Автор: Игорь Корнилов.