Чтобы превзойти уровень «Чёрно-белого танца» Трумена Капоте, придётся отказать в приглашении на бал президенту США.
В 1965 году Капоте был писателем, чьё имя в США знали даже те, кто не читает книг. New Yorker только что опубликовал его документальный роман «Хладнокровное убийство», издательство Random House купило права на издание книги, а студия Columbia Pictures — на экранизацию. Книга ещё не вышла из печати, а Капоте уже заработал на ней около $6 млн по сегодняшним ценам, то есть $14,8 за слово.
Капоте давно подобрал название следующей книге: «Услышанные молитвы». Роман задумывался как «чёрная комедия» из жизни очень богатых, и писателю пришла в голову мысль организовать бал, чтобы собрать материал и попробовать себя в роли хозяина масштабного мероприятия со знаменитостями.
Это мог быть только лучший бал в мире: любимцу и другу самых стильных женщин эпохи иного бы просто не простили.
С «фишкой» Капоте определился быстро: чёрно-белый бал с обязательными масками. Все богатые и знаменитые гости пройдут мимо фотографов и телеоператоров, ха-ха, с закрытыми лицами. Маски будут сброшены в полночь.
Поскольку мероприятие задумывалось частным, Большой зал отеля Plaza на 540 человек (13,7 × 25,2 м) подходил идеально. К этому отелю у Капоте было особенное отношение — его первый роман «Летний круиз» (1944) начинается со сцены семейного обеда представителей высшего общества в Plaza. Здесь же происходят важные события романа Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби».
Декорировать зал Капоте поручил подруге и дизайнеру интерьеров Эви Бэкер, которая оформляла его квартиру на Манхэттене. Бэкер отказалась от традиционных для балов цветочных шпалер и композиций. Зал украсили золотые канделябры, увитые зелёной лозой, красные скатерти и огромная связка переливающихся воздушных шаров под потолком.
В меню вошли яйца, сосиски, печенье (классическая американская триада для полуночного перекуса того времени), тефтельки в томатном соусе и куриный «хэш» (рубленое филе в сливочном соусе) — специалитет отеля Plaza, который Капоте заказывал каждый раз, когда там обедал. Напиток вечера — шампанское Taittinger, 450 бутылок.
В начале лета 1966 года писатель купил новый блокнот с чёрно-белой обложкой и написал в нём: «Вечеринка». Следующие три месяца он не расставался с ним, постоянно вписывая и вычёркивая имена гостей. Президентскую чету Джонсонов сразу вычеркнул — с ними набежит целая толпа президентской охраны. Но пригласил их дочь. Забраковал экс-президента Гарри Трумэна — на балу может быть только один Трумен. Но пригласил его дочь. Позже были вычеркнуты Уинстон Черчилль, актёр Юл Бриннер, редактор Esquire Клэй Фелкер.
В начале сентября Капоте набросал черновик приглашения: «Адрес: Большой зал отеля Plaza, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк. Джентльмены: Black Tie, чёрная маска. Дамы: чёрное или белое платье, белая маска, веер. Из ювелирных украшений — только бриллианты, жемчуг и чёрный янтарь». В первых числах октября пригласительные были разосланы.
«Вот так, — рассказывал позже Капоте, — я обрёл 500 друзей и 15 000 врагов.
Многие гости спрашивали, могут ли они привести с собой ещё одного человека. Капоте был неумолим — только муж или жена. Даже Энди Уорхол, никогда не появляющийся на людях без свиты, был вынужден подчиниться. Принципиальным оказался только телевизионный продюсер Марк Гудсон. Он созовёт экстренное совещание своих директоров и сообщит им, что вообще-то у него есть приглашение на «Чёрно-белый танец» (на пригласительных было слово Dance вместо Ball), но он не пойдёт туда по своей воле. Директора вздохнут с облегчением — они были уверены, что Гудсон созвал их, чтобы кого-то уволить.
Были и те, кто пытался купить себе доступ на бал. По словам Капоте, к нему обратился представитель Чарльза Ревсона, владельца компании Revlon, с предложением взять на себя затраты по балу в обмен на пригласительный. Капоте отказал, объяснив это тем, что не знает лично господина Ревсона, а следовательно не может пригласить его на свою вечеринку.
Богатые модницы разделились на два основных лагеря: тех, кто заказывал маску у шляпного мастера Хэлстона, и тех, кто заказывал маску у его конкурента — шляпного мастера Адольфо. Актер Генри Фонда две недели клеил жене маску своими руками. Главе 20th Century Fox Дэррилу Зануку сделал маску венецианский мастер с таким расчётом, чтобы кинопродюсер мог не снимать очки и курить в маске сигару. Тему подхватили и Cartier — в витрине их магазина появилась пара масок «Мефистофель» из чёрного бархата с бриллиантами по цене $35 000 и $38 000 (со страусиными перьями). Когда об этом рассказали Капоте, тот смеялся как ребёнок — свою чёрную маску он купил в магазине игрушек на Пятой авеню за 39 центов.
28 ноября писатель пребывал в прекрасном расположении духа — ему сообщили, что махараджа и махарани Джайпура летят в Нью-Йорк к нему на бал. Конечно, у них уже нет времени искать чёрный костюм и белое платье, но это был тот единственный случай, когда Капоте был готов сделать исключение. В аэропорту Ла-Гуардия в этот день была отменена часть коммерческих рейсов, поскольку ожидалось слишком много частных самолётов. На 54-й восточной улице, никогда не видевшей пробок, с утра началось столпотворение. Приглашённые на бал дамы спешили сделать причёски у Кеннета — лучшего парикмахера в городе. Несколько улиц вокруг его салона были забиты лимузинами.
Первыми гостями, прибывшими на бал, стали Александр Либерман, редакционный директор издательства Condé Nast, и его супруга Татьяна. Следующей в зал вошла легендарная красавица миссис Уильям Райнлендер Стюарт, затем гости потекли рекой. Когда количество гостей превысило количество музыкантов, заиграл оркестр.
Писатель Лео Лерман скажет потом, что никогда в жизни не видел таких красивых женщин в таком количестве в одном месте.
Но даже среди всего изобилия красоты и роскоши некоторые умудрялись выделиться оригинальностью масок. Дизайнер интерьеров Билл Болдуин нёс на себе золотую голову единорога, писательница Изабелла Эберштадт — причудливо сплётшихся шеями чёрного и белого лебедей, создатель «Семейки Аддамс» иллюстратор Чарльз Аддамс надел маску палача. Но больше всего внимания досталось будущей супермодели 16-летней Пенелопе Три. Её наряд, состоявший из прозрачных обтягивающих брюк и платья, на котором вырезов было больше, чем ткани, заставил буквально плакать провожавшую её на бал няню. Танцевавшие с ней в тот вечер Сесил Битон и Ричард Аведон тут же предложили девушке фотосессию. Уже через год она будет известна не меньше, чем Твигги.
За одним из 53 столов дочери трёх бывших президентов — Линда Бёрд Джонсон, Маргарет Трумэн Дэниел и Элис Рузвельт Лонгворт — делились сплетнями о Белом доме. Глория Гиннесс жаловалась на слишком тяжёлое изумрудное ожерелье, из-за которого завтра ей придётся пролежать весь день в постели. Фрэнк Синатра пил за своим столом бурбон Wild Turkey, пока его охранник и жена танцевали (Синатра не танцевал никогда). Писатель Норман Мейлер пытался затеять драку с экспертом по внешней политике МакДжорджем Банди, но вовремя остыл.
К началу четвёртого утра бал был практически окончен. Когда Капоте наконец коснулся головой подушки, в голове его успел проскочить образ «галактики чёрных и белых гостей в масках, которые проводят лучшее время в своей жизни в самом прекрасном зале города».
Ни один из гостей не воспользовался служебным выходом, чтобы избежать встречи с прессой.
Гости поступили правильно — весь глянец, каждое издание с колонкой светской хроники писали о невероятном успехе затеи Капоте, о чудесных костюмах гостей, об уровне, который вряд ли кому-то в обозримом будущем удастся переплюнуть. Норман Мейлер клялся, что это была одна из лучших вечеринок в его богатой вечеринками жизни. Vogue, Life, Time, Newsweek, Chicago Tribune, New York Times — все напечатали отчёты о «Чёрно-белом танце». Кто не любил читать — посмотрел трансляцию и репортажи по телеканалу CBS.
Когда через год вышел номер Esquire с сердитыми знаменитостями на обложке и словами «Да мы бы не пришли, даже если бы ты пригласил нас, Трумен Капоте!», это было окончательным признанием славы «Чёрно-белого бала». Славы, которая дожила до наших дней, и никакой другой бал не смог её затмить.
А роман «Услышанные молитвы» так и не был завершён.