Расположенная недалеко от парламента и президентуры и принадлежавшая некогда адвокату Моисею Клигману вилла охраняется государством и находится в реестре памятников архитектуры национального значения. Что не спасает ее от разрушения.

В 1898 году кишиневский адвокат Моисей Клигман на месте приобретенного им типового строения построил одноэтажный дом с изысканно ассиметричным фасадом (б. Штефан чел Маре, 113). Вход в него, украшенный двумя ионическими колоннами, располагался не по центру, а справа, но гармонично уравновешивался архитектурой фасада, по которому между окон с резными карнизами расположились рельефные столбы, вторящие колоннам у входа.

Самая красивая часть здания, к сожалению, скрыта от глаз, так как находится во дворе пустующего здания Национального художественного музея, известного как Дом Херца.

В 2006 году здание, находившееся на балансе национального художественного музея, пережило реставрацию, которая не была завершена. Директор агентства по инспектированию и реставрации памятников Ион Штефаницэ заявлял, что работы только ухудшили состояние памятника. Был разрушен архитектурный орнамент, использовались несоответствующие стройматериалы, в результате с фасада падает штукатурка.

Тогда на реставрацию исторического памятника выделили 11 миллионов леев.

Осенью 2019 директор художественного музея Тудор Збырня, частью которого является и дом Херца и дом Клигмана, заявлял: «Проблема в том, что нужно разработать комплексный проект, на основании которого можно будет подсчитать точную стоимость работ. Надеемся, что на момент завершения этого проекта, государство найдёт финансовые средства, и будет выделять их поэтапно, так как положено».

Между тем, в Министерстве образования, культуры и исследований говорят, что пока денег на восстановление усадьбы нет.

“На 2021 год предусмотрены два миллиона леев на проект по реставрации музея, мы говорим о зданиях Херцы и Клигмана. А на 2022-ой – запланированы 11 миллионов леев на ремонтные работы”, – говорила глава управления Минобразования и культуры Светлана Почумбан.

По словам директора музея изобразительного искусства, расходы на реставрацию усадьбы превышают выделенную министерством сумму и, вероятней всего, она так останется в руинах ещё много лет.

“Думаю, что речь идёт о 45 миллионах леев на оба здания и пристройку. С обустройством и систематизацией близлежащей площади, со всеми необходимыми отделочными работами, чтобы посетители могли этим зданием восхищаться”, – сказал Тудор.

Татьяна СОЛОВЬЕВА
Из газеты “Еврейское местечко” №18 (87), май 2005 г.

О Мойше Клигмане мне рассказала 90-летняя Ирина Кантакузина. «Этот богач имел шикарный выезд – вороные лошади, огромный лакированный экипаж с двумя хрустальными фонарями, в которых горели свечи, – вспоминала Ирина Львовна. – Лошадьми правил кучер в нарядном армяке. Моисей в экипаже сидел в пол-оборота к жене. Дамы уверяли друг друга, что такой позой купец первой гильдии пытался укрыть некрасивую и горбатую супругу от праздных и бесцеремонных взглядов прохожих».

Поговаривали, что Мойша Клигман происходил из бедной семьи, отдавшей паренька в найм к купцу Шулиму Перельмутеру. Повзрослев, Мойша превратился в красивого статного мужчину. Неудивительно, что он приглянулся дочери хозяина. Став мужем Суры, красавец так держался, что вызывал невольное уважение горожан. Жили Моисей и Сура Клигман на углу Мещанской и Александровской. Богатый их дом стал украшением центра Кишинева. Гордостью хозяев был зимний сад с диковинными растениями, которые присылали им со всего света. Изяществом отличалась и сама оранжерея с ажурными переплетами витражных окон. Среди зелени журчал фонтан, бивший из рук ангела.

В 1922 году Кишинев почтил своим присутствием король Фердинанд с королевой Марией. Отклонив приготовленный городскими властями особняк Пронина (на улице Садовой), монаршие особы якобы остановились в доме Клигманов. Мадам Дестерк, жена директора трамвайной концессии (бельгийского консула), с которой дружила Ирина Кантакузина, рассказывала подруге, что Мойша и Сура по этому случаю устроили прием. Блюда подавали в золотой посуде…

Не берусь судить, что в этих рассказах – правда, а что – вымысел. Между тем, Петр Старостенко, старший инспектор департамента культуры, автор около 130 научных работ по истории архитектуры Молдовы, переведенных на пять языков, подтвердил, что похожий рассказ о Клигманах он слышал в детстве. Два десятилетия работая в архивах, исследователь немало времени посвятил и разгадке архитектурных тайн Кишинева. В том числе и дому на углу Мещанской и Александровской (теперь угол улиц Сфатул Цэрий, 113 и Штефана чел Маре).

«История этого дома уходит корнями в позапрошлый век, – рассказывает г-н Старостенко. – В 1896 году на его месте стоял обычный одноэтажный кирпичный дом, который купили кишиневский купец первой гильдии Моисей Аронович Клигман и его жена Сура Шулимовна Клигман (урожденная Перельмутер). Супруги снесли старое строение и через два года на его месте возвели прекрасный дом с фасадами, выходившими на две улицы. Он стоил намного дороже обычного и сохранился до сего дня».

По мнению историка, хотя здание уступает по красоте дому Херца (бывший Художественный музей МССР), к которому оно примыкает, но имеет и свои преимущества. Здание украшают маскароны – скульптурные изображения в виде человеческого лица, необычайной красоты деревянная дверь с коваными вставками. С облупившейся краской и проржавевшими кружевами кованых узоров с инициалом «К» – даже в таком печальном виде она притягивает взгляд. Какой же красавицей эта дверь была сто лет назад! А изящная оранжерея, окна которой выходят внутрь двора, сохранилась до сих пор!

Однако путь к ней строго охраняется сторожами строящейся гостиницы. Но если оранжерея заперта и худо-бедно укрыта от снега и дождей, то бедный ангел, украшавший фонтан Клигманов, оказался в центре развороченной строительной площадки. Точнее, посредник между богом и людьми просто выброшен на свалку. «Это варварское отношение к историческому памятнику!» – негодует Старостенко. По его мнению, скульптуру необходимо извлечь из-под строительного мусора и восстановить. Как, впрочем, и весь дом Клигмана и, конечно же, дом Херца.

Жалкое зрелище представляет собой и другое здание, связанное с этой еврейской семьей. Речь идет о бывшей кишиневской еврейской богадельне имени Шулима и Гитель Перельмутер (а также Моисея и Суры Клигман) по Поповскому переулку, 8 (бывш. ул. Советская, ныне – ул. Реббе Цирельсона, 8 ). Это была самая крупная в Бессарабии еврейская богадельня, основанная на рубеже двух веков двумя родственными купеческими семьями – тестя и зятя. Они оба организовали это дело и сообща построили здание, а потом содержали его.

В исследовании, посвященном благотворительным организациям евреев Бессарабии в межвоенный период 1918-40 гг., Яков Копанский называет это здание «изящным маленьким дворцом»… Широкая парадная вела в большой и светлый вестибюль. В комнатах на две-три персоны отсутствует казарменный дух. Кровати с проволочными сетками, шкафы для одежды и столики-шкафы для посуды, стулья, умывальники. Уютно, удобно и, главное, – чисто. На призреваемых обитателях – национальная одежда, но без традиционной среди еврейской бедноты оборванности и неряшливости. Кухня, молельня, столовая, ванная с купальней – всё отличается необыкновенной чистотой.

Во время революции богадельню ограбили, но она устояла и в 1919 году отметила 20-летие. На торжестве Моисей Клигман выразил надежду, что подопечные и впредь не останутся без внимания. Он внёс в фонд на содержание заведения 125 тысяч золотых рублей. На вечер, где играл оркестр общества «Маккаби», собралось столько горожан, что праздник пришлось перенести во двор.

Среди самых щедрых жертвователей голодающим Бессарабии в 1928-29 годы тоже была эта семья. «Бессарабское слово» от 28 января 1930 года обнародовало список лиц и коллективов, внесших пожертвования в фонд кишиневского городского «голодного комитета». В числе первых из 291 фамилии наиболее активных участников кампании поддержки – Моисей и Сура: по 15 тысяч леев!

Что стало с этой парой в 40-м? Когда Советы пришли в Бессарабию, большинство богатых горожан бежали за границу. «В июне 1940 года мы с мужем ехали ночью из поселка Костюжены, где мы жили, в Кишинев, – рассказывает Ирина Кантакузина, – и попали в людской водоворот. Навстречу нам, в сторону Котовска и Бачоя, пешком, в экипажах, повозках, с детскими колясками катилась волна беженцев. Ходили слухи, что супруги Клигман тоже отправились в Румынию. Говорили, что на границе, зная об их богатстве, Моисея и Суру уже ждали. Похоже, участь их была печальна…»