Трое детей, внучка, собака, собственный дом, своя организация, любящий муж и семь лет жизни с ВИЧ. Все это про нашу сегодняшнюю героиню – Инну Хильман (Бирюкову), работника общественной организации «Здоровое Будущее», Центра новых возможностей содействия защите здоровья и социальной справедливости «Точка опора», города Тирасполь и одну из участников проекта «Позитивная девиация». Читаем с удовольствием.
О том, чем можно гордиться
Оглядываясь назад, я твердо могу сказать, что жизнь прожила не зря. Мне есть чем гордиться, это правда. Больше всего я горжусь своей семьей, детьми, браком и общественной работой. Из сожалений, наверное, больше всего мне жаль, что не смогла уделить своим детям столько времени, сколько нужно было.
О прошлом
Было время, когда меня узнавали в общественном транспорте, я была настоящей звездой – выступала за сборную Молдавии, потом за сборную СССР, я же в прошлом мастер спорта международного класса по акробатике. Наши выступления показывали по телевизору, спорткомитет нами гордился, у них там до сих пор висят наши медали и кубки. Когда мы выезжали заграницу, нам деньги предлагали, чтобы мы остались и выступали за их страну. И убежище предлагали, и защиту, но мы были стойкие, патриоты. Мы гордились тем, что представляем СССР.
Я никогда не жалела о том, что не осталась там. Везде хорошо, где нас нет. Здесь моя родина. Я не их тех, кто сбегает, я хочу сделать так, чтобы мои дети гордились тем, что они родились и выросли здесь, и чтобы люди в нашей стране были счастливы.
Да, когда-то я жила в Советском Союзе, сегодня я живу в Приднестровье, но я так же люблю свою родину, как и тогда, и работаю ради благополучия своей страны.
О проекте «Позитивная девиация»
В этот проект я вкладываю душу. Для меня важна каждая встреча, потому что на ней я вижу таких же людей, как и я. И мне очень хочется, чтобы каждый из них принял себя со статусом, чтобы не занимался самокопанием, а жил и помогал другим. Как я это делаю сегодня.
О статусе
Я была готова открыть свой статус еще 2011 году. Просто тогда это никому не было нужно. Сейчас это принесет пользу не только таким же ВИЧ-положительным, но и обычным людям. Для всех хорошим не будешь, я это точно знаю. Поэтому плохая реакция тоже будет. Я считаю, что если о человеке говорят больше двух минут, значит он чего-то стоит. И неважно плохое говорят или хорошее.
На одном из семинаров мы рисовали график жизненных перемен: оказалось, что самая низкая точка в моей жизни была в тот момент, когда у меня обнаружили ВИЧ. Это был 2009 год. Мне тогда было 37 лет. Тогда я больше всего боялась за детей, потому что по всем показателям они должны были родиться со статусом. Но они были здоровы. Самое интересное, что о себе я тогда задумывалась меньше всего. Во всем виноват спорт, тогда в нас притупляли понятие личности. Мы считали себя, в первую очередь, ячейкой общества. Только в 40 лет я пришла к пониманию, что и себе любимой надо уделять время.
С 2009 года я принимаю АРВ-терапию, мой иммунитет не растет, но и не падает. Конечно, пахать на трех работах как когда-то я физически уже не могу. Я знаю точно – сегодня с терапией можно жить долго и счастливо, пускай они ее только производят и раздают бесплатно.
О супруге
Мне намного легче от того, что у Саши тоже ВИЧ. В чем плюс таких отношений? Никогда не возникает мыслей, что ты доставляешь какие-то дополнительные неудобства человеку. Ты не чувствуешь себя обузой. У нас бывают моменты, когда Саша напоминает мне выпить терапию, обычно он мне звонит и говорит: «Инна, таблетки!».
О рисках
Да, сегодня в Приднестровье мы рискуем остаться без АРВ-терапии, если Глобальный фонд прекратит финансирование. Но не надо ждать каких-то действий от правительства, они всего лишь выполняют свою работу и поручения, полученные свыше. Нам самим надо шевелить задницами, думать о том, где и как мы будем закупать ее в будущем, и предлагать государству готовое решение. Об этом не задумывается никто, пока его лично это не коснется. Люди считают что государство «должно и обязано», а сделать что-то для улучшения собственной жизни никто не хочет. К сожалению, это совдеповский менталитет, исправить который очень сложно.
О том, какого это быть в системе
В жесткой системе я была около года, меня никогда не уносило, потому что у меня на первом месте всегда были дети и финансовое благополучие семьи. Мое потребление никто не видел и не замечал, потому что я мать и жена.
Главная причина моей зависимости – мой второй супруг. Наркотики для нас были отдыхом, ведь когда ты много работаешь, то потом хочешь отдохнуть. И мы так отдыхали.
Моя мама в свое время говорила: «Оставьте ее, когда она сама захочет, она бросит». И она была права. В какой-то момент мне это все надоело и я остановилась.
О ценностях
Мама всегда говорила, что самое главное в жизни – это семья. Я ее тогда не понимала, сейчас понимаю очень хорошо. Чтобы не произошло в семье, нужно стараться сохранить ее, всеми силами. Потому что семья останется с тобой всегда, при любых обстоятельствах. Это же отношение я пытаюсь воспитать в своих дочерях, что семья принимает тебя таким, какой ты есть, чтобы с тобой ни произошло.
Хотя, иногда все-таки лучше жить одной. Я это поняла, когда вышла замуж в 17 лет, на седьмом месяце беременности. Через четыре месяца брака мы развелись. Тогда мне было легче жить самой.
О счастье
В молодости счастье мне приносили эмоции. Я могла быть счастлива от признания, от слов благодарности, взрослых целей. Сейчас для меня счастье – когда я четко вижу путь, по которому буду идти завтра и в будущем. Сегодня для счастья мне нужно намного больше, чем в 17 лет. Например, видимые результаты работы и изменения к лучшему в моей стране, уверенность в завтрашнем днем, причем не только у меня, но и у моих детей, внуков и общества в целом.
Точно могу сказать, что я счастливая мама. И мне очень повезло с моими дочерьми. Даже не знаю, кому за это спасибо говорить.
О дочерях
Помню вечер, когда я впервые увидела одну из дочерей в состоянии наркотического опьянения. Только тогда я поняла, насколько пригодился мой опыт потребления наркотиков: я же моментально могу отличить, когда человек под кайфом.
Когда я увидела ее с расширенными зрачками и немигающим взглядом, мне стало страшно. Потому что я знала, к чему это может привести. Я сделала все что смогла, чтобы дочка больше не прикасалась к наркотикам. Сегодня я за нее спокойна: она уже взрослая, у нее своя семья, любящий муж, ребенок.
Другая дочь с этой проблемой не столкнулась, наверное все дело в том, что тогда она очень сильно переживала за сестру, она видела через что нам пришлось пройти. Сегодня у нее тоже своя семья, у них все хорошо.
Самой младшей, Алине, весной исполнится шесть лет. Она ездит с нами на все тренинги и встречи и очень часто говорит: «А я хочу, чтобы у нас в садике были такие же упражнения» (улыбается). В свои пять с половиной она сама кому хочешь прочтет лекцию о вреде наркотиков и профилактике ВИЧ.
Все дочери знают о том, что у меня ВИЧ. Никаких истерик по этому поводу у нас не было. В нашей семье не принято расстраивать друг друга своими проблемами. «А что же ты раньше не сказала? Да не хотела тебя расстраивать», — это про нас.
О людях
Больше всего в людях я ценю наличие крепких, несгибаемых ценностей, внутренний стержень. Не люблю когда человек хамелеон – говорит одно, думает другое, рассказывает третье. Еще не люблю людей, которые продаются, переступают через свои принципы и меняются в зависимости от обстоятельств.
О планах
На ближайшие 3 года планы такие: достроить двухэтажный дом; мужу купить джип, чтобы он был доволен; открыть комплексную инфраструктуру для людей из маргинальных слоев; и запустить социальный бизнес, который будет работать и своими доходами покрывать все услуги, которые сегодня оплачивает Глобальный фонд. Кроме того социальный бизнес позволит повысить социально-экономический уровень людей, обеспечивая их рабочими местами.
Хотя когда я открываю глаза утром, у меня планы более приземленные: выпить таблетки, покормить собаку, приготовить завтрак, отправить ребенка в садик.
О смысле жизни
Для меня смысл жизни в том, чтобы выполнить свою миссию. А если ты от этого еще и удовольствие получаешь, как я, — считай, что тебе повезло родиться на свет.